Угроза поглощения, которую так долго старалась отвести от себя Bache, начала приобретать конкретные очертания.

Джейкобс ощущал полную беспомощность. К началу октября 1979 г. из потенциальной угрозы, которой можно избежать, проблема Бельцберга переросла в полновесный кризис. Канадцы скупали акции фирмы, увеличив свою долю с 5,1 % в марте до почти что 7 % в октябре, причем их пакет был бы еще больше, не предприми Bache контрмеры в виде дополнительной эмиссии.

Руководство Bache исчерпало все возможности остановить Бельцберга. В частности, полностью провалилась попытка воздействовать на него через Джейкоба Джевитса, который знал Бельцберга по совместным проектам благотворительности в пользу евреев. Джевитс позвонил Бельцбергу в Ванкувер, чтобы предостеречь, что враждебное поглощение Bache может повредить имиджу евреев. Однако Бельцберг решительно отрицал, что вообще готовит захват фирмы, хоть по согласию, хоть враждебный.

13 сентября Джейкобс и Шеррилл встретились со своим новоявленным крупнейшим акционером в холле отеля Regency, однако единственное, что дала их натянутая беседа, — это сообщение Бельцберга о намерении прибрать к рукам до 25 % капитала фирмы. Своей непрошибаемостью и решимостью Бельцберг, по мнению Джейкобса, напомнил шофера-дальнобойщика.

Пришло время мобилизовать все имеющиеся средства и методы борьбы. Джейкобс велел провести всесторонний тщательный анализ бизнеса Бельцбергов в надежде найти хоть какой-нибудь компромат, который можно было бы использовать в борьбе против них. В конце 1979 г. покопаться в грязном белье Бельцбергов было поручено Биллу Джоунсу, бывшему агенту ФБР, а ныне начальнику службы безопасности Bache. Он перерыл горы материалов и представил найденное группе юристов фирмы, в которую помимо прочих входили приглашенный специально для этого случая известный юрисконсульт по ценным бумагам Артур Лимен и Кларк Клиффорд, бывший министр обороны и советник пяти президентов США, имевший юридическую практику в Вашингтоне. Несмотря на все свои таланты, в первые недели расследования они так и не сумели накопать хоть чего-нибудь стоящего.

Bache не оставалось ничего иного, как возводить защитные бастионы. Для начала она обратилась к инвестиционной компании First Boston[7], поручив ей поиск крупного институционального инвестора, который мог бы приобрести долю в брокерской фирме. В документе, который рассылается акционерам, согласившимся на голосование за них по доверенности на ежегодном общем собрании акционеров, в качестве одного из пунктов повестки дня значились поправки к внутреннему регламенту фирмы. Если бы акционеры одобрили эти изменения, то поглощения не произошло бы. И все же Джейкобс боялся, что даже в этом случае, если дело дойдет до суда, их шансы отстоять фирму будут невелики.

Беспокойный от природы Джейкобс в эти трудные времена сделался чрезвычайно нервным. Он постоянно созывал совещания, то в шесть утра, то в десять вечера, то в любой другой час между шестью и десятью. Он дошел до того, что ловил в коридоре младших служащих, требуя, чтобы они высказали свои соображения по спасению фирмы. Однако прежде, чем они раскрывали рот, чтобы ответить, он уже прерывал их следующим вопросом. Его невроз усугублялся с каждым днем. Сидя за столом и слушая кого-нибудь из коллег, он тихонько вытягивал из лотка для бумаги лист и начинал рвать его на кусочки, сначала крупные, потом все мельче и мельче. Когда бумага превращалась в конфетти, он смахивал обрывки на пол и хватал другой лист.

И вдруг нашлось подходящее решение: Bache следовало спрятаться под крыло тому, у кого больше денег, чем у Бельцбергов, тому, кто согласился бы скупить имеющиеся на рынке акции Bache. Это должен быть партнер, связанный с фирмой длительным сотрудничеством, кто-то, кто поддерживал ее руководство.

Джейкобс полагал, что знает таких людей.

Техасский клан Хантов считался богатейшим в стране. Им ничего не стоило купить и продать Бельцбергов со всеми потрохами. Они были потомками выходца из Иллинойса «дикого» нефтеразведчика Ханта, которого судьба вознесла до небес, когда он неслыханно разбогател на нефтеносном участке в восточном Техасе. Они управляли своей многомиллиардной империей, не афишируя ее и сохраняя в тайне операции, которые проворачивали.

После смерти Ханта, последовавшей в 1974 г., бразды правления империей перешли к его старшему сыну Нельсону Банкеру Ханту, чего никто в семье не оспаривал. Выглядел он внушительно, весил порядочно за центнер, носил очки с толстенными линзами, отчего его маленькие глазки, фамильная черта Хантов, казались еще меньше. Он считался в семье генератором идей, а его брат Герберт брал на себя заботу о деталях. Герберт в отличие от брата был импозантным, любил здоровую пищу, элегантные костюмы, но в делах неизменно полагался на суждения Банкера.

В 1979 г. братья Ханты уже восемь лет как были клиентами Bache. За это время у них сложились тесные взаимоотношения, особенно окрепшие после того, как Bache согласилась работать на Хантов на условиях, которые прочие брокерские фирмы отвергли как неприемлемые. Ханты активно занимались биржевыми спекуляциями фьючерсными контрактами на серебро. При покупке таких контрактов они, как правило, покрывали небольшую часть стоимости из собственных средств, а остальное — за счет заемных. Львиную долю своих операций братья проводили через фирму Shearson Loeb Rhoades, покупая на миллионы заемных долларов контракты с отложенным сроком исполнения на приобретение этого полудрагоценного металла. Но если основная масса фьючерсных трейдеров продавала такие контракты еще до указанного в них срока исполнения, то Ханты поступали наоборот. Они дожидались наступления срока поставок, принимали серебро в огромных количествах, но оставляли на рынке лишь самый минимум, тем самым взвинчивая цены.

В сентябре глава Shearson Сэнфорд Уэйлл потребовал от братьев Хантов дополнительных финансовых гарантий: теперь вместо 7,5 тыс. долл. на каждый контракт они должны вносить по 25 тыс. долл. Как считал Уэйлл, это позволит существенно снизить риски в случае внезапного обвала цен на рынке серебра. В то же время это связывало братьям руки, отвлекая наличность, которая требовалась, чтобы непрерывно заключать новые контрактов, и, соответственно, вызвало у Хантов законное недовольство.

Они перекинули свои 2,4 тыс. контрактов из Shearson в Bache, руководители которой, потирая руки от радости, согласились снизить ограничения на размер наличных гарантийных взносов. И потому, когда Джейкобс стал размышлять о состоятельном союзнике, первым делом ему на ум пришло имя Хантов. При том, что Bache так сильно доверялась Хантам, логично было рассчитывать на их ответную помощь. Через посредника Джейкобс прозондировал Хантов на предмет желания купить крупный пакет акций Bache.

Те с готовностью согласились. За пять дней октября они приобрели 50 тыс. акций. Итак, Bache все же удалось выковать тайное оружие против Бельцбергов. Обрадованный Джейкобс написал Хантам благодарственное письмо, где горячо благодарил «лучших друзей Bache», отмечая, что усилия братьев «никогда не будут забыты, что бы ни случилось в дальнейшем».