Собеседник прибыл в Омск инкогнито, вызванный телеграммой Михайлова из Читы. Был он казачьим есаулом забайкальского войска по фамилии Сипайло и считался в самостийной Чите правой рукой атамана Семенова.

Михайлов своей манерой изящно одеваться олицетворял в Омске образец истого европейца-парижанина. В общественных кругах, соприкасавшихся с правительством, считался самым умным министром, хотя никто точно не знал, почему за ним ходила такая слава.

Вот и сейчас в тщательно выглаженном костюме кофейного цвета, при мастерски завязанном галстуке с воткнутой в него булавкой с алмазом он, несмотря на свою природную подвижность, был крайне скуп на жесты. Вел беседу привычным для него тоном: произнося слова, прислушивался к тональности их звучания. Холеное лицо с девичьим румянцем на щеках было заботливо выбрито. Волосы примяты фикстуаром с четким косым пробором, но над лбом кокетливо нависал непослушный завиток.

Сипайло привлекал внимание нескладным обликом. Казалось, что он составлен из разных людей. Маленькая голова с узким вдавленным лбом. Лицо с красноватым оттенком кожи и синими жилками на щеках. Желтоватые мешки под глазами. Левое веко, рассеченное пополам, обвисая, прикрывало глаз до половины. Казалось, что голова чужая на тяжелом квадратном туловище.

Крупными были у Сипайло и руки с короткими пальцами. Причем на правой не было большого пальца, а только напоминавшая о нем мягкая культяпка.

Сугубо секретное свидание с Сипайло по просьбе Михайлова устроил пароходчик Корнилов, с которым у Михайлова были и деловые и дружеские связи. Сугубая секретность была необходима, ибо в правительстве, да и адмирал Колчак, ничего не знали.

Михайлов считал, что поступает правильно, взяв на себя смелость, минуя всех, договориться непосредственно с доверенным человеком атамана Семенова. Михайлов был убежден, что красивый жест Колчака, произведшего Семенова из есаулов в генералы, для читинского атамана мало существен, и честолюбивый казачий аиантюрист этим не удовлетворится и будет выторговывать золото.

За столом Михайлов предупредил Сипайло, что из-за болезни желудка почти не пьет, но для гостя сделает исключение и выпьет за компанию одну-две рюмки. На самом деле Михайлов был здоров, но быстро пьянел. В ответ на признание министра Сипайло поспешил сообщить, что выпивать любит и особенно привержен к коньяку. Михайлов поинтересовался военной биографией Семенова. Не скупясь на похвалы, Сипайло старательно расписывал военные подвиги Семенова на фронте, подробно рассказал, как Семенов легко захватил власть в Забайкалье, разоружив части колчаковской армии после ареста их командиров.

— Наш атаман человек хорошо образованный. Даже книжки на чужих языках читает. А умен до удивления. Прямо во всем может разобраться и вынести правильное заключение.

— Как отчество атамана?

— Григорий Михайлович.

Михайлов понимал, что перед ним человек с зачатками элементарной культуры, казак, который выбился в офицерский чин. Но Михайлов также сознавал, что перед ним хитрый мужик, злой взгляд которого действовал Михайлову на нервы.

Сипайло пил с удовольствием. Выпитая им бутылка коньяка почти совсем не отразилась на его состоянии и только, пожалуй, в глазах появилась сонливость. Беря стопку с вином, Сипайло вначале окунал в него язык, смачивал им мясистые губы, а после этого опрокидывал стопку. Несмотря на обилие закуски, он ел только анчоусы, а это еще больше убеждало Михайлова в примитивности собеседника.

В рубку вошел официант. Убрав закуски и грязные тарелки, поставил на стол блюдо с отварной стерлядью и тотчас ушел.

Михайлов протянул руку за тарелкой, но Сипайло, прижав ее к столу, пробурчал:

— Не утруждайтесь. Сам позабочусь. Приучен к самостоятельности. Без бабы в доме обхожусь, хотя ихого общества и не чураюсь. Казаку лучше одному быть.

Сипайло первым положил на свою тарелку большую часть поданной стерляди и придвинул блюдо Михайлову.

— Угощайтесь, пока не простыла.

Михайлов поблагодарил наклоном головы.

— Да, аппетит у вас неважный, — засмеялся Сипайло. Михайлов положил себе только несколько кусочков рыбы. — Я, признаться, поесть люблю. В Чите, конечно, такого блюда во сне не увидишь. Баранинкой питаемся. Шашлычками. Коньяк тоже редкость. Но господь не без милости. Наш атаман оглядится ладом и все сварганит на столичный манер.

— Какую должность занимаете в штабе атамана?

— Сказать по правде, являюсь в Забайкалье глазами атамана. Отучаю людишек от всяких революционных мечтаний. Большевичков с эсерами под ноготок прибираю.

— Есть большевики?

— А как же. Чехи в иных местах их только распугали, согнав с насиженных мест. Дали возможность драпануть. Вот они и присоединились в забайкальских станицах. Но у меня на них нюх. От одного погляда определяю большевика и сразу к стенке. Церемоньи в таком деле не развожу. У вас в Омске это дело хуже нашего поставлено. А почему? Потому что правительство пестрее. Наш Григорий Михайлович — ясный человек в политике. Монархист. Извиняйте за откровенность. Наш атаман, конешно, многих омских министров разом бы за решетку упрятал. Ваш адмирал — морской человек, потому ему политические тонкости разных партий плохо известны.

Сипайло, помолчав и опрокинув очередную стопку коньяка в рот, вытер ладонью вспотевший лоб и, уставившись на Михайлова, спросил:

— Может, пора вплотную к делу подойти? Сперва позвольте узнать, зачем понадобился вам. Конечно, в телеграмме вы не меня лично вызывали, но Григорий Михайлович, прикинув в уме, кого послать на свидание с вами, остановил свой выбор на мне. Прямо сказал, по облику ты для определения пестрый и при надобности, в рясе, можешь и за попа сойти.

— Мне кажется, что атаман и вы знаете причину приглашения.

— Догадываемся. Но все же попрошу сказать, чтобы удостовериться, что в догадках не ошибаемся.

— Надеюсь, атаман поставил вас в известность о том, что омское правительство главным образом интересуют вопросы взаимопонимания. Это для нас главное, а все остальные вопросы второстепенны. Для власти атамана в Забайкалье нужна материальная помощь Омска.

— Деньги для нас головной вопрос.

— Но, объявив себя главой Забайкалья и не признания власть омского правительства, атаман имеет возможность выпускать свои деньги.

— Чепуху городите, господин министр. Атаману нужно золото. А оно в Омске водится.

— В Омске, было бы вам известно, господин Сипайло, под защитой омского правительства хранится золото бывшей Российской империи, а не личное золото омского правительства. Посему золотой запас почти неприкосновенен.

— Сказочку рассказываете, уважаемый Иван Андрианович. О какой это неприкосновенности ведете речь? Чем расплачиваетесь с союзниками за оружие? Ведь золотом. Неужели неправду говорю.

— Говорите правду. Действительно, при крайней нужде пользуемся золотом, приобретая необходимую для войны реальность. Оружие нам необходимо. А что получим от вас взамен, дав атаману золото? Баранов?