— Конечно! Если мы с тобой сможем где-нибудь посидеть…

— Конечно. — Он протянул ей гитару. — Неси к машине, вон к той, — и указал на зеленый «пежо».

Очередь расступилась, пропуская Натали и во все глаза наблюдая за мужчиной и женщиной.

Бернар быстро, привычными движениями, доведенными до автоматизма, погрузил в машину инструменты. Он с точностью до миллиметра знал, как их уложить.

— Итак, — сказала Натали, усаживаясь рядом с ним. — Куда мы поедем?

— Как насчет того, чтобы посидеть за чашкой хорошего кофе с коньяком?

— С удовольствием. А… мы можем сделать это где-то в районе Булонского леса?

— Ты хочешь вернуться в прежние места? — Бернар усмехнулся. — Что ж, поехали.

Он выруливал на шоссе, чувствуя, как прошлое наваливается на него. Удивительное дело, но присутствие человека из прежней жизни возвращает давно ушедшее. То, что казалось уже изжитым.

Он вспомнил свое вожделение к той девочке, какой была Натали много лет назад, свое яростное соперничество с Бьорном Торнбергом, мучительное напряжение и ожидание — кого выберет Натали Даре…

И, конечно, он помнил свои слова: «Бьорн улетел. Его вызвала девушка».

Он намеренно совершил ту ошибку, оправдывая себя тем, что плохо знает английский. Бернар не забыл, конечно, как по-английски «сестра». Но он ведь мог забыть? И потом, сестра — тоже девушка. Значит, то была не ошибка, а простая неточность. Я вообще не обязан знать этот чертов английский, внушал себе юный Бернар.

Снова он увидел, как вмиг осунулось ее личико, как погасли темные глаза. Но Бернар не поправил себя, он ждал, как охотник в засаде.

Натали предложила ему тогда пойти погулять, покататься на теплоходе по Сене…

Он снова ждал, ожидая порыва… Он надеялся, что Натали захочет назло Бьорну отдаться ему, он жаждал этого и был готов — давно, с первого дня, как только увидел ее.

Он и Бьорн увидели Натали Даре вместе. А она увидела только Бьорна Торнберга.

Бернар улыбнулся. Натали сейчас похожа на ту девочку, но от нее веет уверенностью женщины, а не полудетским трепетом. Взрослые женщины не волновали его так, как юные создания.

Нет больше девочки, с которой они гуляли в тот летний вечер, катались на теплоходе по Сене, которую он укрывал своей курткой и обнимал за плечи. Бернар чувствовал нервную дрожь, она боролась с собой, это ясно. Но победила себя и свой порыв.

К его великому сожалению.

Маршисты уехали. А потом Бернар узнал из газет потрясающую новость — Натали Даре готовится сделать миру подарок. Ребенок, рожденный после окончания Марша мира, станет ее вкладом в сохранение мира на планете, писали газеты.

Бернар обомлел, не поверил собственным глазам. Как это может быть… Потом в его ушах возникли музыкальные звуки, которые он всегда слышал, играя «Какой чудесный мир». Чудесный мир включал и крики страсти, которые он не мог забыть с той ночи в Булонском лесу.

Выходит, Натали родила дочь от Бьорна?

Он долго ждал какого-то отклика от шведа, но тот, холодный и спокойный тип, не подавал никаких признаков жизни…

— Ты надолго в Париж? — спросил Бернар, обгоняя лимузин.

— Нет. Я была в Бретани. Знаешь городок Ренн?

— Конечно, — ответил Бернар. — Чудесное место.

— При тамошнем университете есть школа, где учится моя дочь, Мира. Я не знаю, слышал ли ты, но у меня есть дочь. — Натали улыбнулась.

— Да кто же не слышал? — Бернар покрутил головой, длинные волосы заплясали на воротнике бордовой рубашки. — Об этом слышали все. И… все оценили… твой поступок.

Она усмехнулась и отвела взгляд в окно.

— Поступок, верно… — Натали вздохнула. — Я ездила ее навестить.

— Ну и как ей там?

— О, она в полном восторге. Я тоже, кстати. Мы с Мирой прокатились по всему полуострову.

— И близко от Парижа. Ты ехала туда на поезде?

— Да, всего два часа на скоростном из Парижа, но ты попадаешь в совершенно другую страну.

По Бретани их катал на своем новеньком «мерседесе» приятель Миры Ронни Уолл, студент университета в Ренне. Едва они вышли на берег моря в Сен-Мало, как Натали едва не потеряла дар речи: на волнах качалась яхта, на борту которой было написано ее имя — «Натали».

— Мама, по-моему, в этом есть какой-то тайный знак, — засмеялась Мира. — Может, эту яхту кто-то готовится подарить тебе?

— Вот эту? — спросила Натали, принимая ее игру.

— Будь я вашим другом, Натали, я бы вам обязательно подарил яхту, — пробасил Ронни.

— Я ревную! — заверещала Мира.

— Спасибо, Ронни. Ты очень галантный. Я думаю, Франция щедро делится своими манерами даже с, как они здесь говорят, надменными янки…

— Мне очень понравилось в Бретани, — улыбаясь этим воспоминаниям, сказала Натали.

— А почему ты отправила Миру именно туда? — спросил Бернар. — Это место нужно хорошо знать, чтобы попасть настолько точно. Выбор отличный. Больших просторов и потрясающей атмосферы не найти, на мой взгляд, во всей Франции.

— У меня есть подруга… точнее наставница. Она жила в свое время во Франции. Это она мне указала на Ренн. Я рада, что послушалась. — Натали вздохнула. — Я теперь переехала ближе к Европе, мне до Франции, можно сказать, рукой подать. — Она засмеялась и сложил руки на груди.

Бернар заметил кольцо на указательном пальце правой руки. На безымянном пальце левой руки обручального не было.

— Ты стала жить ближе к Европе? — Бернар вскинул брови. — Где это?

— Ах, я долго жила на Аляске, поэтому переезд в Сан-Франциско мне кажется широким шагом в Европу. — Она засмеялась и поправила ремень безопасности, который вдавился ей в грудь.

— Вот как? И что же ты там делала? Ты, кажется, после Марша работала в женской организации?

— Да, но недолго. Потом я занялась бизнесом…

— Правда? Каким же?

— Ресторанами. Сеть называется «Столик Траппера».

Бернар чуть не въехал в бампер зеленого «фольксвагена».

— Ох. Ты меня потрясла.

— Я вижу, поэтому умолкаю, иначе тебе придется долго играть на публике. Ты, значит, «человек-оркестр»?

Бернар засмеялся.

— Только раз в неделю.

— А в остальные дни?

— В остальные — я свободный художник. Сочиняю музыку, записываю, выпускаю диски.

— Правда? Я могу их купить?

— Я тебе подарю свой последний. — Он наклонился к ящику для перчаток и вынул лазерный диск.

— Только с автографом! — заявила Натали.

— Предлагаешь на ходу? — бросил он.