— Машка, мне самому это задание не по нутру было.Честно. Я ведь как рассуждал: разозлишься ты на меня и думать забудешь… Может,и к лучшему. Муж из меня никудышный… Из госпиталя несколько раз хотел письмоотправить, три месяца у меня под подушкой лежало, но не рискнул, уж больноподло выходило: мол, испугался, что коньки отброшу, и про тебя вспомнил, а начто тебе инвалид, раз здоровый сбежал без оглядки?

Стало ясно: Сашка окончательно заврался, на инвалида онпоходил так же, как я на Геракла. Тут я опять вспомнила про шрам и внимательнопосмотрела в его глаза. Ни одного черта в них не наблюдалось.

— Ладно, — сказала я, поднимаясь. — Лекарствоначнет действовать, ты уснешь. И мне пора.

Однако Сашка мою руку не отпускал.

— Думаешь, я просто так объявился в этом городишке?Душа у меня болела.

— Ты вроде говорил, у тебя задание? — подивиласья.

— Задание — одно, а душа — другое.

Сашка резко приподнялся, одновременно дернув меня за руку, ия рухнула ему на грудь.

— Не трогай меня, — заявила я грозно, но и я иСашка знали — это я так, дурочку валяю.

Через пару минут мы обнялись, а еще через полчаса япризналась Багрову в любви, он неожиданно заявил, что тоже меня любит и вообщевсячески развивал эту тему, чем вызвал некоторое удивление: год назад такиеразговоры он не приветствовал.

Утром, услышав шум в прихожей, я с трудом продрала глаза.Хлопнула входная дверь. Я испугалась, но, почувствовав на груди Сашкину руку,успокоилась, приподняла голову и увидела Юльку. Та стояла на пороге кухни,вытаращив глаза, за ее спиной стоял папа. Про выражение его лица мне и вовсеговорить не хочется.

— Здравствуй, Машка, — брякнул он, попятился исказал:

— Извини.

Юлька закрыла дверь, а Багров проснулся.

— Одевайся, — зашипела я.

— А? — спросил он, туго соображая спросонья.

— Папа пришел.

— Что? — Сашка окончательно прoснулся и сталнатягивать штаны. Я решила пояснить:

— Он не из-за тебя пришел, а просто… Не дергайся.

Как выяснилось позднее, папа с Юлькой приехали сообщить мнескорбную весть о гибели Валеры, ну и поддержать в трудную минуту. Однако,застав нагишом в собственной кухне в обнимку с Багровым, начисто забыли, зачемприбыли.

Через полчаса мы чинно сидели за столом и пили чай. Папастарался преодолеть смущение и был со мной преувеличенно ласков, поглядывал наСашку и вздыхал. Багров демонстрировал свои лучшие качества: скромность,уважение к старшим и большую любовь ко мне. Юлька сверлила его взглядом ихмурилась.

— Давно в наших краях? — спросил папа.

— С неделю, — ответил Сашка. Папа покосился наменя, крякнул и вновь спросил:

— Надолго?

Сашку вопрос поверг в раздумье.

— Не знаю, — неуверенно сказал он. — Этозависит от Марьи Павловны.

От меня тут, конечно, ничего не зависело, но я на всякийслучай улыбнулась. Высидев минут сорок, папа с Юлькой отбыли, причем она безнамека на вежливость сказала:

— Жду тебя на работе.

Папа ничего не сказал, пожал Сашке руку, меня чмокнул в лоби удалился.

Я мыла посуду, а Багров бродил по квартире и насвистывал.Выглядел он невеселым, должно быть, решив, что, если смоется теперь, мой отецуж точно его из-под земли достанет и погонит под венец.

Совершенно напрасно беспокоился, между прочим.

— У тебя есть какие-нибудь дела? — спросила я,закончив возню с посудой.

— Нет. Откуда? То есть на данном этапе никаких дел.

— Тогда готовь обед, а мне надо съездить к Юльке.

— Ага… Не скажешь, что твой отец очень обрадовался. Даи подружка его тоже. Будут воспитывать?

— Возможно.

Я помахала ручкой и отбыла. За углом в тени тополей стоялтемно-зеленый “Шевроле”, я села рядом с водителем и кивнула:

— Привет.

— Привет, — улыбнулся Денис. Мы немного подождали,глядя на дверь моего подъезда. Через пятнадцать минут появился Сашка.Огляделся, сунул руки в карманы брюк и весело зашагал к остановке. От стоянкивозле третьего дома отделились бежевые “Жигули” и ненавязчиво пристроились заБагровым.

— У меня один вопрос, — хмыкнул Денис. — МнеПавел Сергеевич за эту самодеятельность башку не оторвет?

— Нет, — утешила я его, вздохнула и спросила:

— Узнал что-нибудь?

— Конечно. С чего начинать: Валера или Багров?

— Валера… — вздохнула я.

— Здесь все более-менее ясно. Любовь он крутил с однойдамочкой. Муженек у нее водит дружбу с Гребловым… Ты ведь о нем слышала?

— Слышала, — кивнула я. — Ну… Валерупредупредили: мол, завяжи, себе дороже. И он совету внял. А вот бабу здоровораспирало, и она не давала прохода бывшему любовнику. Муж у нее хоть и бегает вшестерках, вообразил себя крутым, вот и нанял одного из своих дружков… Дальшеты знаешь. Ребяткам уже шепнули, чью дочь они ненароком прихватили, и город онипокинули…

— Ясно, — вздохнула я, теперь некоторые странностиВалериного поведения объяснялись просто. — А Багров?

— О том, где его год носило, ничего конкретного.Возможно, и вправду был в Чечне. Здесь у него дружок имелся: Тимур Исмаилов.Две недели назад разбился на машине, въехал в бетонное ограждение моста…

— Разбился?

— Повода думать, что это убийство, нет. Исмаилов тихообделывал свои делишки, никому не мешал, человеком слыл не бедным, но послепохорон никаких следов большого богатства не обнаружили. Родственников он здесьне имел, но в записной книжке на первой странице был записан телефон, покоторому следует звонить, если с хозяином что-то случится. По телефонупозвонили, и вскоре объявился Багров. Похоронил дружка и несколько днейболтался по давним знакомым без видимой цели.

— Думаю, на самом деле цель у него есть. Он сказал, емупару дней надо в городе перекантоваться. Что-то его здесь держит.

— Деньги? — спросил Денис.

— А что же еще?

Мы продолжили разговор, правда, не в машине, а в ближайшемкафе. А потом отправились на работу.

Лицо Юльки напоминало Медузу Горгону.