— Хорошо. Живи, — кивнула я. — Располагайся,а мне по делам надо.

— По каким делам? — насторожился Багров.

— Тебя они не касаются.

— Почем я знаю, может, ты отцу нажалуешься и он из меняшашлык соорудит.

Я посмотрела на Сашку, покачала головой и пошла к двери.

— Ладно, это я так, больше для порядка..:

— вздохнул он. — А ты надолго уходишь?

— Как получится, — ответила я. — Заскучаешь,так скатертью дорога. Конечно, ты меня сегодня спас, и я тебе за это оченьблагодарна, но все равно ты врун и мерзавец.

Я удалилась под грустным Сашкиным взором, черти в егозрачках запечалились: сидели смирно, сложив лапки и хвосты, если при этом истроили рожи, так самую малость.

Я поехала в ресторан, где имела длительную беседу с Денисом,после чего навестила отца. Дома его не оказалось, я бродила по комнатам ипыталась решить: должна я рассказать ему о гибели Валеры или нет? Еслирассказывать, то все… А этого, по некоторым причинам, мне не хотелось. Если япойду в милицию (кстати, идти я обязана), придется рассказать про Багрова итам. Как это отзовется на его биографии, еще вопрос. Можно придумать сказочку отом, что от убийц я сбежала, только кто в нее поверит? А если я расскажу обубийстве, но умолчу о похищении, это уж вовсе глупо: как я в этом случае помогуследствию? Чего доброго Подозрение упадет на отца…

Промучившись с пару часов, я не смогла прийти копределенному решению и в конце концов ограничилась полумерами: позвонила изавтомата в милицию и скороговоркой выпалила об убийстве и красном “Опеле”, но одаче промолчала: Сашкины дружки могут рассердиться, а зла ему я не желала. Вотведь незадача…

Разозлившись на себя и на весь мир, я поехала домой. Отца сЮлькой встретила на перекрестке, они возвращались с дачи.

— Ты чего в городе? — крикнул папа, открыв окно, яв ответ махнула рукой и сморщила нос. Мы разъехались. Разумеется, я так ничегои не рассказала отцу, неожиданно зло подумав: с Багровым разберусь сама.

Сашка стряпал ужин, наведя ревизию в моем холодильнике.Прошлогодний фартучек выглядел на нем очень миленько, дверь он передо мнойраспахнул на возможную ширину, высмотрев меня в окно.

— Привет, — хмуро бросила я, стараясь не обращатьвнимания на явное подхалимство.

На столе стояла бутылка мартини и торт. Этого в моемхолодильнике не было.

— Праздничный ужин, — хмыкнул Сашка. — Послучаю нашей встречи. Не знаю, как ты, а я очень рад.

— Я тоже рада, — вздохнула я, вымыла руки и селаза стол.

— Выпьем? — предложил Сашка и разлил мартини.

Мы выпили, я упорно избегала его взгляда, стараясьизбавиться от совершенно ненужных мыслей. Багров, уловив мое настроение, затих,говорил мало, все

Больше вздыхал и ласково на меня посматривал.

— Пора спать, — с трудом высидев час, заявила я,решительно поднимаясь.

— Посуду я вымою, — улыбнулся он, а я ушла вкомнату, вытащила из кладовки раскладушку и с нею вернулась в кухню.

Раскладушка вызвала у Сашки недоумение.

— Спать будешь здесь, — сурово возвестила я.

— Какая-то она хлипкая, — засомневался он. —Может, мне лучше лечь на полу?

— Пожалуйста, только в кухне.

Я принесла белье, подушку и одеяло, поплотнее закрыла дверьв комнату, изо всех сил стараясь не думать о Сашке. Это мне почти удалось, ктому же мартини возымело самое благотворное действие, и через полчаса я уснула.

Где-то после полуночи открыла глаза, кухонная дверьскрипнула, а я вспомнила, что на кухне Сашка.

"Быть этого не может”, — подивилась я, дверь опятьскрипнула, я прислушалась, но ничего заслуживающего внимания уловить не смогла.

Таращила глаза в темноту, ворочалась и в конце концов решиласходить в туалет. Дверь в кухню была приоткрыта, я не удержалась и заглянула,просто чтобы убедиться, что Сашка в самом деле здесь и никуда не сбежал.

Лунный свет заливал помещение, Сашка лежал головой к окну,почему-то бледный, со следами страданий на лице. Глаза закрыты. Я на цыпочкахшагнула к туалету, и тут Сашка отчетливо простонал. Я замерла, шевельнула ушамии дала себе слово не обращать внимания на все эти фокусы.

Багров вроде бы скрипнул зубами, а потом простонал вторично.

— Ты чего? — не выдержала я и заглянула в кухню,голос мой звучал без намека на любезность, я сурово нахмурилась, давая понять,что дешево меня не купишь.

— Я тебя разбудил? — виновато осведомился Сашка,скривился и попробовал лечь поудобнее. Движения давались ему с трудом.

— Ты чего? — совершенно иным голосом спросила я.

— Завтра дождь будет, — вздохнул Сашка и добавил:

— Разболелась, проклятая…

Я подошла поближе, присела и внимательно посмотрела в еголицо, напомнив себе: каким бы жуликом Сашка ни был, рана на боку настоящая.

Я коснулась ладонью его лба, мне он показался горячим,измученные глаза смотрели умоляюще.

— Ты чего? — в третий раз задала я вопрос, вышлоиспуганно.

— Черт его знает… лихорадка. Трясет всего. Не могусогреться. Машка, в пиджаке у меня таблетки, принеси сразу три.

Таблетки в самом деле были. Этикетка на тюбикеотсутствовала, я понюхала лекарство, высыпала таблетки на ладонь, взяла одну иразжевала. На вкус аскорбинка. Я покачала головой и вернулась к Сашке, дала емулекарство и стакан воды,

— Спасибо, — тихо сказал он и прикрыл глаза.

— Если что понадобится, позови, — сказала я.

— Ты уходишь? — Глаза его вновь открылись. —Посиди со мной немного, — попросил он жалобно. Я села по-турецки на пол,уставившись на Сашку, он сграбастал мою руку и “запел”:

— Я, когда в госпитале валялся, все о тебе думал.Боялся, помру, так тебя и не увидев. Душа у меня изболелась, ну… за то, чтоправду тебе не сказал.

— А сейчас скажешь? — съязвила я.