совершенно не вовремя сломавшейся лесенки.

– И он, верно, богат? – задумчиво пожевал губами султан.

– Ах, отец, разве это так важно? – махнула ручкой Будур.

– Разумеется! А как же иначе?

– Нет, он беден. Но я его люблю!

Тазик, загремев по полу, откатился в сторону, а над грохнувшимся в обморок султаном сгрудились наложницы, ломая руки, лопоча и охая наперебой.

– Отец? – тихонько позвала Будур, приподнимаясь на носочки в попытке разглядеть за спинами женщин отца. – Отец, что с вами?

Но султан не ответил. Тогда принцесса развернулась и незаметно, на цыпочках, покинула баню. Сомкнувшиеся за ее спиной клубы пара скрыли изящную девичью фигурку в шуршащих шелковых одеждах.

Абаназар сидел на тонкой курпаче в доме Ала ад-Дина и уплетал свежую, с пылу с жару, лепешку, дуя на пальцы, клацая остатками зубов и запивая ее жидким чаем. Разумеется, эта еда, как он считал, вовсе не соответствовала его высокому положению заслуженного колдуна, но он не ел толком с прошлого вечера (утренняя палка шашлыка не в счет – она уже давно растворилась в желудке). Голод брал свое и, тут уж, понятное дело, не до привередничества. На базаре же ему так и не удалось перекусить куском жареного мяса, на который он сразу положил глаз и даже успешно спер кошелек у какого-то раззявы с помощью магических заклинаний, чтобы полакомиться. Но, перед тем как поесть, колдун решил приодеться.

Деньги на такое простое дело тратить не хотелось, и Абаназар, пробормотав заклинание невидимости и выполнив нужные пассы, спокойно приблизился к лавке еврея, торговавшего готовым платьем. Абаназару сразу приглянулись черная длиннополая мантия и необычная шляпа, а жилетку он решил прихватить так, на всякий случай. Но откуда было знать колдуну, что заклинание не сработало – то ли не так пальцами щелкнул, то ли слова не те произнес. Но он-то наивно полагал, будто вовсе невидим!

Сначала, разумеется, торговец не обратил никакого внимания на нищего, приглядывающегося к его товарам – ну что может купить подобный оборванец в его лавке? Однако старик в лохмотьях повел себя очень странно: сначала он взял дорогую мантию, повертел ее в руках так и этак, примерил к себе, потом снял с себя лохмотья и облачился в мантию. Торговец решил, что покупатель все-таки обеспеченный человек и не стал препятствовать примерке, а насчет оборванного – так мало ли что могло с человеком приключиться. Старик, однако, на этом не успокоился. Он выбрал жилетку, нацепил ее на себя, довольно прищелкнул языком и нахлобучил себе на лысину еще и шляпу. А затем, вполне довольный выбором, вдруг развернулся и преспокойно направился прочь, не заплатив ни единой монеты за покупку.

Продавец недолго пребывал в ступоре, и, едва придя в себя от подобной неслыханной наглости, кинулся вслед за вором. Сами понимаете, тут уж Абаназару стало вовсе не до мяса – только бы ноги унести подобру-поздорову!

Довольно щурясь и хрумкая аппетитной поджаристой корочкой, Абаназар пошевелил грязными босыми ступнями – обувь он тоже не успел приобрести, вернее, спереть, – но, заметив придирчивый ощупывающий взгляд старой недоверчивой женщины, натянул подол мантии пониже, прикрыв им грязные растрескавшиеся пятки.

– А где же ваша обувь, почтеннейший? – все же спросила въедливая по своей натуре мать Ала ад-Дина.

– Я так спешил, так спешил к моему любимому брату, что стер туфли и не успел купить новые, – всхлипнул Абанараз и смахнул пальцем крупную слезу. – И опоздал…

– Да, вы совсем немного опоздали. Всего на пять лет, – не без ехидства заметила колдуну старушка.

– Ай-яй, какое горе! – покачал головой колдун, сосредоточенно выковыривая крупный уголек из лепешки. – Непоправимое горе. О мой несчастный брат… этот, как его? Али аль-Маруф!

– Но я – хоть убейте! – не помню, чтобы у моего мужа был брат.

– Был! – выпучил глаза Абаназар, делая обиженное подобным недоверием лицо. – Но мы так давно с ним расстались. Я уехал постигать таинства колдовства, а он остался здесь. И вот результат!

– И все-таки Али никогда не рассказывал про вас, – никак не сдавалась старушка.

– Конечно! Он был обижен на меня, что я не взял его с собой.

– И похожи вы больше на его отца или даже деда, чем на брата. – Старушка подозрительно пригляделась к потемневшему, изборожденному морщинами лицу колдуна.

– Мы были сводные братья. К тому же вы не представляете, как старит груз наук. Особенно колдовских. – Абаназар назидательно воздел палец и вновь впился зубами в лепешку, недобро косясь на новенькую лампу, чадящую на сундуке рядом.

– Значит, вы колдун? – поспешно сменил неудобную тему Ала ад-Дин. Он-то знал истину и в ее уточнении не нуждался.

– Колдун. И еще какой!

– Значит, вы можете сотворить, к примеру, плов или новую одежду?

– Одежду и плов? – призадумался Абаназар, судорожно ища выход из сложившегося неприятного положения. Разумеется, можно было попробовать материализовать одежду, но плов… – Конечно, могу! Но зачем тратить могучее колдовство на всякие пустяки, когда все это можно купить?

– А разве колдовство исчерпаемо? – удивился Ала ад-Дин. – Я читал в книгах…

– Он читал! – возмущенно всплеснул руками Абаназар. – Нет, вы видели такое? Где ты вообще нашел эти сомнительные книжонки, написанные каким-то олухом, далеким от колдовского мастерства, тем более от его вершин?

– Вот-вот, – поддакнула старушка. – И я ему все время твержу о том же. Нет, чтобы заняться делом каким.

– Да погодите вы, мама!

– Вот уже и на мать кричит, – покачала старушка головой. – Видите, до чего чтение доводит?

– Да-да, глупцу наука только во вред, – согласился Абаназар, запихивая в рот последний кусок лепешки и отряхивая ладони от приставших к ним крошек. – Что же до плова, то ведь я передал тебе богатые дары. Или ты их не получил?

– Получил, конечно. Но что вы называете богатыми дарами, дядюшка: фальшивый камень и горстку медяков?

– Ай-яй, как недостойно оскорблять руку дающего столь низкими претензиями, – обиделся колдун, надув щеки и повозившись на курпаче.

– Ты и правда, сынок, очень несправедлив к своему дяде, – пожурила сына старушка. – Для нас, бедняков, даже горстка медных монет – большие деньги.

– Ох, мама! Хватит вам уже, в самом деле!

– А что я такого сказала?

– В том-то и дело, что ничего. Послушайте, дорогой дядя, а потолок – вы можете починить потолок?

– Потолок? – Абаназар задрал голову и уставился на облезлый, с отвалившимися местами кусками штукатурки потолок, засиженный мухами и несколько закопченный. – Потолок… – растеряно повторил он, почесав затылок. – Я еще ни разу не чинил потолков.

– А вы попробуйте! Мне кажется, у вас получится, если вы настоящий колдун.

– Ну, если ты так настаиваешь, – смущенно откашлялся в кулак Абаназар и закрыл глаза, пытаясь припомнить заклинания,