– Представляешь, дядь Фель, я эту рыбу с трудом держать мог, – подытожил Витька и, наконец, перевёл дыхание.

Всё-таки Витька мастер рассказывать. Я бы так не сумел. Наверное, он мог бы стать вторым Хемингуэем и написать страниц сто о том, как мы с ним тащили рыбу из лужи. Возможно, это даже было бы интересно читать, и не только нам. По крайней мере дядя Феля был явно под большим впечатлением и радовался нашей удаче. Всё время, пока Витька рассказывал, он переживал, хватался за сердце и облегчённо вздыхал, услышав, что рыба осталась на крючке. Наконец дядя Феля хлопнул в ладоши, назвал нас героями и попросил продемонстрировать трофей.

Мы смущённо переглянулись.

– Нет его, – пробормотал Витька.

– Как нет? – удивился дядя Феля. – Неужели уже уху сварили? Без меня?

– Да нет же, – пришёл я Витьке на помощь. – Просто она уплыла. Выскользнула – только её и видели.

Дядя Феля заметно огорчился. Нахмурился и с сомнением на нас посмотрел. Мне показалось, что он нам не верит.

– Упустили, значит?

– Упустили, – вздохнул Витька.

– Зато как ловили! – снова засиял дядя Феля.

Я никак не ожидал от него такой реакции. А он как засмеётся:

– Эх вы, рыбаки! А если бы от этой рыбы зависела жизнь экипажа? Да вы бы всех голодом уморили. А так только меня смехом. Ну ничего, держите карамельки, я на всякий случай приготовил.

У дяди Фели всегда для нас конфеты припасены. Так что его слова про «всякий случай», конечно, чепуха. Но нам всё равно было приятно. Во-первых, потому, что он не стал расспрашивать: очень уж не хотелось сюда Карину приплетать. А во-вторых, потому, что мы проголодались.

– А я твоего отца видел, – сказал мне дядя Феля. – Он из магазина шёл. Рассказал, что ты у них теперь не один. Сестрёнка, значит, у тебя появилась. Младшая, правильно?

Я сказал «да». И чего это он вдруг про Эленку разговор завёл? Нашёл тоже тему!

– Ты её береги, слышишь? Сестрёнки, они хорошие, правда, Витька?

Теперь согласился Витька. Хотя его «да», так же как и моё, прозвучало, мягко говоря, не очень искренне. Так уж мы устроены – никогда правды сказать не можем. Даже самим себе.

Мы ещё немного постояли с дядей Фелей и наконец оставили его наедине с очередной шахматной партией. Витьке надо было идти домой, мама обещала отвезти его в какой-то огромный магазин с аттракционами.

– С Кариной поедешь? – спросил я.

Витька мотнул головой:

– Она не захотела. Будет дома сидеть, у неё что-то там не дочитано.

Я знал, что Карина любит читать, так же как и я. Но никогда не говорил с ней об этом. И вообще ни о чём не говорил.

Мы с Витькой попрощались и разбрелись по домам. Витька с удочками и палкой, а я – с мыслями о Карине.

Мама встретила меня холодно.

– Разве так поступают хорошие старшие братья? – строго спросила она.

– Понятия не имею, как поступают братья, я к ним не отношусь, – огрызнулся я.

Не знаю, почему я так ответил. Пока шёл, думал только о Карине, никак не об Эленке. Я и забыл о её существовании. Забыл, что отправил её вместе с Кариной домой, а сам остался гулять. Но какая разница? Она ведь была в безопасности…

– Не надо так говорить, – мама понизила голос. – Ты, к сожалению, не слишком любезен с ней. Ей нелегко, и ты должен это понимать. Так что, вместо того чтобы грубить, мог бы подумать о том, что Эленка нуждается в тебе и твоей защите.

– Но, мам, от кого мне её защищать? Она же не одна пришла, а с Кариной. В конце концов, я к ней в няньки не нанимался.

Мама покачала головой. Было видно, что она расстроилась. Но я ничего не мог с собой поделать. Мне было ужасно обидно, что из-за какой-то девчонки, которая появилась у нас совсем недавно и с которой я вынужден делить свою комнату, мама отчитывает меня, как маленького.

– Ты ей больше, чем нянька, – сказала мама и пошла на кухню.

Я стянул кроссовки и швырнул их в угол. Тут из комнаты высунулась Эленка.

– А у нас гости, – весело сообщила она.

Я посмотрел на неё вопросительно. Улыбается. Не скажешь, что недавно родителей потеряла. Конечно, я слышал, что малыши легче переносят потерю близких, потому что ещё не умеют долго горевать, но поверить в это не мог. Каждый раз улыбка Эленки меня злила. Вот и теперь я весь напрягся и процедил сквозь зубы:

– Замолчи.

Эленка переменилась в лице. Она явно не понимала, почему я так ей ответил. Не понимала, почему настроение у меня так быстро меняется. И я был не в силах объяснить. Наверное, я сказал бы ещё что-нибудь грубое, но тут рядом с Эленкой показалась Карина. В её глазах я прочитал недоумение и разочарование. Она смотрела на меня, как будто я как минимум человека убил.

– Привет, – сухо сказала она.

И больше ни слова. Стояла и смотрела. Хоть сквозь землю провались, до того мне было неуютно под этим её взглядом.

– Девочки, идите чай пить, – позвала мама с кухни, и Эленка схватила Карину за Руку.

– Идём. Ты варенье любишь?

Карина кивнула, но тут же будто спохватилась:

– Мне домой пора.

– Нет, – Эленка повисла у неё на руке. – Мы же ещё только играть начали. Не уходи!

Карина снова посмотрела на меня. Теперь я увидел в её глазах вопрос и ожидание. Вздохнул – и сдался.

– Извини, – сказал я тихо. – Оставайся, ты ведь всё равно с Витькой не едешь.

Карина кивнула на Эленку:

– Не у меня прощения проси, а у неё.

Ну вот, прямо как моя мама. Снова нравоучения, указания, как и что мне делать. Только с той разницей, что Карине я возразить не мог. Её огромные глаза, её волосы, убранные в хвостик, серёжки в маленьких аккуратных ушках – всё это совершенно завораживало меня. Глядя на неё, я готов был согласиться с чем угодно.

– Прости, Эленка, – сказал я.

Эленка не поняла, за что я извинился. Зато Карина согласилась остаться и выпить чаю. И ради одного этого стоило переступить через себя! Я был вознаграждён.

Мы все втроём сидели на кухне и прихлёбывали чай из зелёных чашек, которые папа подарил маме весной, чтобы напомнить – лето не за горами. Тогда мама убрала старые, зимние кружки, и у нас остались только эти, цвета нежной молодой листвы.

Эленка с Кариной не переставая болтали о всякой чепухе, то и дело смеялись и весело перебирали ногами под столом. А я любовался Кариной, её пальцами, сжимавшими чашку. И решил, что теперь буду пить только из этой, потому что из неё пила самая замечательная девочка на свете.

И вдруг я поймал себя на мысли, что дома мне гораздо проще общаться с Кариной, чем в школе или на улице. Здесь я чувствовал себя уверенно и не боялся, что меня засмеют. Я с радостью предлагал Карине положить ещё варенья, ухаживал за ней, и как-то само собой получалось, что и за Эленкой тоже. При этом я не испытывал прежней злобы. Эленка в этот момент и вправду была похожа на мою младшую сестру, а Карина – на подругу. Я рассказывал им о том, как мы с Витькой ловили рыбу и как он завирался перед дядей Фелей. Девчонки веселились. Потом я сам убрал со стола и мы пошли к нам в комнату. Мама незаметно сбежала в магазин.