Кристина. Кристина, которую обожает Вероника. Кристина, которая сама очень тепло и с большой симпатией относится к Веронике. Кристина, которую, кажется, нисколько не коробит и вообще не парит, как говорят, тот факт, что Вероника — ребенок с синдромом Дауна. Та самая Кристина, которая любит его. И которую он оскорбил своим отказом две недели назад в номере отеля в Вене.

В бессчетный раз за эти две недели Марк поморщился от нехорошего, с горчинкой, чувства, что сделал что-то неправильно. Нет, сейчас не время для такой, как выражалась Кристина, бесячей рефлексии. Надо что-то решать, Соня ждет его ответа прямо сейчас. Ответа на вопрос: «Можно ли Кристине Кузьменко быть няней его дочери в течение как минимум недели?».

Марк до боли зажмурился и сжал кулак. И задал себе другой, главный в данной ситуации вопрос. Опасается ли он, что Кристина может причинить какой-то вред Веронике? Ответ пришел сразу же, мгновенно, еще до того, как Марк закончил формулировать вопрос.

Нет. Конечно, нет. Что бы ни происходило между ним и Кристиной, с этой девушкой его дочь будет в полной безопасности.

— Марк Арнольдович? — раздался в трубке Сонин вопросительный голос. — Алло? Вы здесь?

— Да-да, я здесь, — отозвался Марк. — Если Кристина не против побыть эту неделю с Вероникой, то я тоже возражать не стану.

— Ой, как замечательно! — затараторила Соня. — Тогда я ей напишу, она уже вечером будет здесь. Еще раз спасибо, Марк Арнольдович! До свидания!

— До свидания. И еще, Соня, если понадобится какая-то помощь… с мамой — обращайтесь, не стесняйтесь, пожалуйста.

— Спасибо!

— Все, бегите.

Марк какое-то время еще постоял у стены, а потом не удержался и обреченно выдохнул.

— Твою мать…

— Что, простите?

Марк повернул голову. На него смотрела женщина средних лет. Оказывается, Марк подпирал спиной стену в метре от женского туалета.

— Ничего. Погода, говорю, чудесная.

* * *

— Ты сошла с ума!

— Отнюдь.

— Ты хоть представляешь сумму неустойки по контракту?!

— Плати. С моего гонорара за прошлые показы.

— Крис, объясни мне, — ее менеджер, Глен Бартон, шумно выдохнул, явно пытаясь успокоиться. — Объясни мне, что происходит. И почему ты отказываешься выступать на показе?!

— У меня срочные дела.

— Какие дела?! Какие дела, Крис?! Так нельзя! Мне ты обязана объяснить!

— Ничего я тебе не обязана, Глен. Я не принимаю участия в ближайшем показе. Если необходимо уплатить штраф — плати.

— Знаешь, что? Я расторгну с тобой контракт!

— Делай, что хочешь.

Глен отключился. Кристина пожала плечами и отложила телефон. Она никогда не была послушной пай-девочкой. Но так же никогда не давала Глену повода усомниться в своем профессионализме и добросовестности. Что же… Сейчас Кристина просто не могла поступить иначе. Ее истекающее болью сердце нуждалось в Веронике. Сообщение от Сони стало для Крис подарком. Просто подарком небес.

К черту их всех, со вспышками камер, шпильками, лаком для волос и блеском для губ. Вместо этого Кристина проведет время в тихом спокойном месте с чудесным светлым человечком. Мысль о том, что этот человек, Вероника, связан самыми непосредственными, кровными узами с другим человеком, который и был причиной ее сердечной раны, Кристину если и посещала, то мимоходом. Она старалась не думать о Марке. Единственный раз, когда она рискнула задуматься о нем всерьёз — это когда Соня написала, что спросит разрешения на такую замену у отца Вероники.

Марк мог отказать им. Но он этого не сделал. Какими были его мотивы — об этом Кристина тоже думать не стала. Все ее мысли сосредоточились вокруг Вероники, словно это был ее спасательный круг. Кристина встала и решительно распахнула шкаф. Так, ей надо собрать сумку с вещами для себя. И подумать, что привезти в подарок Веронике!

* * *

— Ваша комната, — Соня открыла дверь.

— Это же ваша комната, — мгновенно поняла Кристина.

— Моя, — согласилась Соня. — Но она рядом с комнатой Вероники. Вам могут выделить свободную, из резерва. Но она будет далеко, на другом этаже. Я подумала, что так будет лучше.

— Вы правы, Соня, — Кристина поставила сумку к стене. А потом обернулась к девушке. — Может быть, перейдём уже на «ты»?

— Я с удовольствием, — улыбнулась Соня. — Когда мне еще выпадет шанс говорить «ты» мировой звезде.

— Перестань, — поморщилась Крис.

— Хорошо, не буду, — Соня прошла к столу, взяла лежащий на нем лист бумаги и протянула Кристине. — Смотри, я написала небольшую памятку. — Кристина смотрела на строчки, написанные круглым, ровным почерком отличницы. — Но если что-то… какие-то вопросы… звони, пиши в любое время.

— Обязательно. Желаю твоей маме скорейшего выздоровления!

— Спасибо.

* * *

Марк смотрел на присланное фото. Этот снимок сделан Вероникой. А на снимке — Кристина. Сидит, сложив ноги по-турецки, на кровати в комнате Вероники, в окружении листов с рисунками. Ноги в серых спортивных штанах, серая же футболка, длинные светлые волосы почти скрывают склоненное к рисункам лицо.

И подпись «Моя любимая Христина».

Значит, это правда. Он почему-то не мог до конца поверить, что это случится. Что Соня уедет, и что на ее место приедет Кристина. Что Кристина будет с его дочерью в роли няни.

И вот это случилось.

Марк прижался затылком к стене. Он тоже сидит на кровати, так же, как и Кристина. Только на своей кровати в своей квартире. А там, за несколько десятков километров от него, в частном интернате для детей с особенностями развития его дочь в своей комнате смеется в компании с красивой светловолосой девушкой.

С той самой, которая призналась ему в любви и пригрозила сломать ему нос. С той самой, к которой он…

Марк вздрогнул. Дверной звонок прозвучал резко, как выстрел. Марк медленно перевел взгляд на дверной проем спальни, откуда виднелся кусочек прихожей.

Есть несколько вариантов, кто бы мог явиться к нему без приглашения. Это могла быть соседка-студентка в коротких шортиках и тоненьком топе с очередной банкой огурцов. Или мать — что, впрочем, маловероятно.

А что очень вероятно — что это Илона. Только она имела привычку сваливаться ему как снег на голову в самое неподходящее время.

* * *

— Ты?

— Ты мог бы хотя бы попытаться изобразить радость.

— Зачем?

— И в самом деле, — Илона обогнула его и прошла в прихожую, на ходу доставая из сумки бутылку вина. — Зачем?

Марк резко обернулся, наблюдая за действиями бывшей жены.