– Будущее? Какое будущее…

– Светлое, – сказал я с энтузиазмом. – Или мрачное с апокалипсисами. Всякими, разными! Их, к счастью, много, мы обожаем разнообразие. Вы ведь обожаете?

– Нет, – ответила она с достоинством. – Я порядочная женщина.

– В общем, – сказал я, – перспективное будущее.

Мелькнула мысль, что в реале, если проделать дыру в обшивке, воздух вырвется наружу, а там без него пробуду очень недолго. Закрыть за собой люк не смогу, так как на скайбагер, похоже, проникали вовсе не через люк, похожий на ляду в деревенский погреб, или на тот, что в подводных лодках.

– Есть идея, – сказал я громко и постарался как можно отчетливее представить в мозгу, как Маркус приближается вплотную к скайбагеру, обволакивает какую-то его часть и как бы погружает в себя. – Мы же победители?

Сердце колотится, идея сумасшедшая, но если получится, то это великие возможности и для других грандиозных свершений. Все-таки одно дело легко перестраивать у себя внутри, а другое – внешний панцирь. Муравьи рождаются уже взрослыми, хоть и мягкими, затем их панцирь твердеет и уже не изменяется, как у всяких там раков, потому Маркус, может, и не суметь выполнить мое желание и даже настойчивое повеление…

С другой стороны, он еще тот галактический муравей, всех его возможностей не знаю. Во всяком случае, попытка не пытка.

В том случае, который вообразил и держу в мозгу, проделать дыру в корпусе уже не катастрофа, воздух из Маркуса смешается с тем, что в скайбагере… если он там есть, а если нет, для скайбагера это вряд ли смертельно, а для меня как раз то, что нужно, я без воздуха пока что жить не научился, хотя пример таких умников, как так называемые анаэробные организмы, дразнит воображение.

Маркус повернулся другой стороной, чуть опустил край, хотя выглядит весь одинаково блестящим и багровым, но, наверное, я что-то не вижу или не знаю.

Красная, как раскаленная на солнце, стена, коснулась края скайбагера. Я затаил дыхание, но ничего не случилось. Коснулась и так осталась, будто прилипла. Долгое время ничего не происходило, уже готов был отказаться от гениальной идеи, у меня они все гениальные, хотя не всегда к месту, но вдруг острый конец конструкции скайбагера начал укорачиваться.

Не сразу понял, что не укорачивается, а погружается в плотную обшивку Маркуса, словно в густой клюквенный кисель. Все-таки панцирь тоже может изменять свойства, как я и надеялся, что должно быть предусмотрено в конструкции, хотя бы для того, чтобы заращивать раны от мелких и крупных метеоритов.

Через иллюминатор смотреть можно долго, я заставил себя оторвать взгляд от жутковатого зрелища.

– Это близко, – ободрил я трепещущую маркизу. – Правда, не в паланкине, дорогая Жанна. Ножками, ножками.

– Ваше величество?

– Там для нас делается вход, – пояснил я. – Не заходить же, как все люди, через ворота, а то и вовсе двери?.. Нет, для нас с вами торжественно ломают стену. Больше, конечно, для вас.

Она взглянула в испуге:

– Ваше величество?

– В старину так делали в особых случаях, – заверил я. – Когда какой-нибудь успешный золотоискатель являлся в город и не желал входить в кабак, как все, для него проламывали стену… Позвольте, я проведу вас, маркиза.

Бобик подпрыгнул на всех четырех, едва не ударившись спиной о зачем-то снизившийся потолок, стрелой метнулся вперед и тут же исчез из виду.

Жанна-Антуанетта послушно поплыла со мной рядом, легонько поддерживаемая под локоть, только спросила в испуге:

– А… куда?

– В небесный дворец из металла, – пояснил я. – Правда, пока прогуляемся внутри Багровой Звезды. Уверен, в ней хорошие такие дороги, что больше похожи на прелестные тропки. Иногда их вовсе романтично нет, это вообще восхитительно, верно? Хотя мы знаем направление, а это интереснее, чем скучная карта в обеих руках. Во всяком случае, Бобик в этом уверен свято.

Она пошла послушно и доверчиво, женщины должны слушаться мужчин, но вздрагивала и то и дело непроизвольно прижималась ко мне, сбивая с шага.

Я подумал, все мы ищем, перед кем бы пораспускать хвост, а женщины – наши широкие спины, за которыми можно спрятаться.

Она вскрикнула жалобно, как зайчик перед внезапно выпрыгнувшим волком. Пахнуло сухим жаром, нужно пройти в трех шагах от края огненного озера с багровыми берегами из безобразно застывающей лавы.

Но я морщился и шел, уже встречал такое в Маркусе, Жанна-Антуанетта в ужасе перебежала на другую сторону и, прикрывшись мною, передвигалась там мелкими шажками, закрывая нежное лицо от палящего зноя.

В центре красного бассейна с шумом выскочило из жидкой магмы нечто округло-продолговатое, похожее на раскаленную в горне касатку. Жанна-Антуанетта жалобно нявкнула и уткнулась в меня, а местная рыбка с тяжелым плеском обрушилась в кипящую поверхность.

Огненные брызги разлетелись по всему озеру, тяжелая волна расплавленного металла ощутимо ударилась в берег.

Пара капель упали перед нами, зашипели злобно, испуская горячие синие дымки.

– Сделаем крюк, – предложил я, – небольшой такой, а то дальше рыбки еще любопытнее. Даже на берег вылезают.

Она вскрикнула в ужасе:

– Что это?

– Аквариум, – сообщил я. – Рыбки резвятся. Да, рыбки. Всякие!.. Декоративные. Вон прыгают, есть просят.

Она прошептала, пугливо отворачивая хорошенькую голову в сторону так, что я услышал хруст ее шейных позвонков, тонких, как у двухнедельного гусенка:

– У вас… здесь домашний ад?

– Надо же и мне какое-то хобби, – объяснил я. – А то все работа, работа… Но не заводить же котиков или болонок!.. Если я император, то и хобби императорское, а то и вовсе имперское… У Скагеррака разве не так?

– Ваше величество… Скагеррак просто человек…

– А я?

Она ответила дрожащим голоском:

– Теперь уже не знаю, ваше величество, уж простите…

– Мне это льстит, – признался я.

– Ваше величество?

– Все, – пояснил я, – хотим быть загадочными и таинственными. Что-то есть в нашей натуре от павлинов, хотя они при внутриутробном развитии и не замечены… Осторожно, тут ямочка…

Она вздрагивала все больше, смотрела с ужасом то на меня, то по сторонам.

– Ваше величество?

– Жанна, – сказал я с мягким укором, – вы же лицо империи!.. Держитесь не так, как чувствуете, а как надо. Я же тоже не человек, а император?.. Вы лицо, я голова. Потому вот, увы…

Она судорожно вздохнула, с усилием выпрямилась и почти гордо вскинула мордочку.

– Да, ваше величество. Даже на плахе нужно держать голову прямо.

– Вы отважная женщина, – ответил я с чувством. – Никаких истерик, воплей, обмороков!.. Хрупкая, но отважная. И даже пытаетесь понять, что происходит, хотя это даже мне понять почти немыслимо.