спать, который просто не давал жить…

От этих мыслей его на землю спустил крик Гуляева:

— Рядовой Пожидаев, ко мне!

Сергей развернулся и пошел к машине, продолжая слушать реплики прапорщика, которые он выкрикивал срывающимся голосом.

— Ты что, охренел?! Дел невпроворот, а он стоит — бельма выпучил на духов, в носу ковыряется! Давай быстрей сюда!

У них прелюдия закончилась. Жрать хотят. Нужно срочно на-крывать столы в КП. Давай быстрей!.. Бегом!..

Накрыв обед в КП, Сергей с Альгисом сами сели кушать. Такого плова Пожидаев никогда в жизни еще не ел. Действи-тельно, Гуляев был дока в этом деле, и еще одна галочка в его дневнике карьеры четкой, жирной линией легла напротив графы «Повысить».

Афганское солнце стремительно катилось на запад. Вместе с ним в своих пикапах покатили на все четыре стороны духовские полевые командиры и их телохранители, опять начали нелепо прыгать в кузовах, мельтеша в глазах читралями и чалмами. Комдив Тучин со своим штабом тоже растаял в сизой мгле на «восьмерке» вместе с одним «Крокодилом», а одна вертушка почему-то осталась. Пожидаев с Буткевичусом мирно ели в КП виноград, груши и яблоки, набивая до отказа и так полные желудки, сожалея о том, что «грубанули с пловом» и места для фруктов не осталось.

— Хватит там парашничать! — сверху прокричал капитан. — Давайте быстрее убирайте там все! Вот-вот колонна тронется, а вы там все никак не нажретесь!

Повара, наполнив свои руки посудой, насколько это было возможно, с трудом вылезли на поверхность и только собрались идти в сторону ПАК-200, как вдруг увидели, что «Крокодил»,

74

мирно жужжащий метрах в тридцати, загудел, засвистел и, неистово размахивая лопастями, стал взлетать. Ветер, подня-тый вертушкой, сорвал с земли килограммы пыли и мелких камней, тут же обрушив их на поваров, забивая носоглотку

и глаза. Сергей и Альгис подставили под этот обстрел свои спины, вжали головы в плечи, всеми силами стараясь удер-жать посуду в руках. Обстреляв поваров, «Крокодил» взмыл вверх и, оглушая их грохотом мощного мотора, пронесся над головами куда-то вдаль, увозя в своем чреве двух летчиков и полный боекомплект.

Закинув посуду в ПАК-200, Пожидаев с Буткевичусом, под-гоняемые матами Гуляева, побежали на КП за второй партией. Вертушка, зачем-то сделав петлю, неслась над самой землей им навстречу. Не добежав пару-тройку метров до КП, они встали как вкопанные, не зная, что делать, смотря словно заворожен-ные на МИ-24, который несся прямо на них. Вдруг вертолет завалился набок, снизив высоту еще на пару метров и в эту же секунду своими винтами начал вырывать пласты опален-ной терракотовой почвы и камней. Тут же он клюнул носом грунт и, продолжая яростно бить лопастями, вздымая красно-коричневые взрывы, упал на землю. Еще какое-то время сквозь завесу пыли было видно, как обрубками винтов он продолжал ожесточенно выгрызать куски почвы из земли, сделав при этом пару кульбитов… Потом все стихло, лишь терракотовая завеса стеной висела в воздухе… Но афганец своими порывами начал рвать ее на лоскутки, собираясь за минуту покончить с нею и явить взорам поваров, что стало с вертолетом…

До «Крокодила» было метров двадцать пять, не больше. И когда ветер сделал свое дело, то повара увидели, что вертолет лежит на боку, хвост оторвался и находился недалеко от него. От винтов остались одни кочерыжки, кроме одного, торчащего как-то несуразно и жалко параллельно крылу, на котором ви-села пусковая установка с НАРСами1 и бомба. Стекла в кабине почти все повылетали, а фюзеляж был изрядно покорёженным. Через десять секунд после того как рассеялась пыль, выйдя из оцепенения, они кинулись к вертушке. С блоков со всех сторон

1

НАРС

–

авиационная неуправляемая ракета класса

«С».

75

солдаты и офицеры тоже уже бежали в ее направлении, что-то крича и махая руками.

Пожидаев с Буткевичусом оказались первыми возле «Кро-кодила», просто были ближе всех от него. И как только они подбежали, то увидели, как из разбитого окна вертолёта по-казалась голова летчика. Он довольно проворно вылез наружу, потом, опять нырнув в это же окно по пояс, начал интенсивно дергать пятой точкой и ногами, торчащими на поверхности. Было ясно, что он помогает второму пилоту. Далее летчик опять вынырнул и спрыгнул с машины. За ним вылез второй пилот с окровавленным лицом и принялся как-то неуклюже слезать, а тот, что был на земле, стал его поддерживать. Повара тоже начали помогать летчику спуститься на землю, и только сейчас они увидели, что у него серьезно повреждена нога: в районе колена комбинезон был порван, и оттуда хлестала кровь, забрызгивая фюзеляж машины. К этому времени подбежали солдаты с офицерами и тоже приняли участие в спуске летчика на землю, но только создали давку и неразбериху…

В воздухе стоял густой специфический запах авиационного керосина. И как только раненый пилот спустился на землю, то другой прокричал:

— Быстро все от машины! Сейчас рванет! Тащим его до КП! Сергей схватил летуна за целую ногу, а Альгис — за раненую выше колена. Руками пилот ухватился за шею своего товари-ща и какого-то офицера. Как только они побежали, раненый летчик стал кричать от боли и неистово материться. Вероятно,

у него прошёл шок, и боль обрушилась на его сознание. Через две минуты они уже спускали летчика в окоп, далее, занеся его в КП и скинув остатки посуды на землю, уложили его на столы. Кровь моментально стала окрашивать белую скатерть в багряный цвет. И именно эта картина из всего произошедшего почему-то врезалась в память Пожидаева, когда сквозь годы он вспоминал об этом: через разорванный комбинезон вытекают темно-красные струи и медленно растекаются по белоснежной поверхности…

Красное на белом — что-то в этом есть. Этот контраст исполь-зуют многие страны на своих флагах, хотя вкладывают в эти цвета разный смысл. Если далеко не углубляться в психологию

76

воздействия цветов на нас, то понятно, что красный — агрес-сивный цвет, и, наоборот, белый — спокойный и умиротворяет. Может, этот контраст — спокойствия и агрессии — так врезался

в память Пожидаева, а может, просто с этими цветами связаны те самые большие вишни: когда они