Я согласилась задолго до того, как мы пришли домой. Он пригласил меня к себе, чтобы обсудить некоторые детали. От него я позвонила мамочке, предупредила, что останусь ночевать у подруги. Ночью я проснулась от шума на площадке, сердце тревожно сжалось. В глазок было видно, как люди в белых халатах что-то выносят на носилках из дверей нашей с мамой квартиры. Мамочка моя!

Пока я оделась, скорая успела уехать. Оставшуюся половину ночи я выясняла по телефону, в какую больницу отвезли мою дорогую мамочку, и ругала себя за то, что произошло с моей любимой мамочкой. По моей вине. В состоянии, близком к истерике, я резко отказала Марику, и он, обидевшись, уехал без меня. Через тринадцать месяцев мамы не стало и я осталась одна.

Тринадцать — роковое число. Что этим судьба хотела мне сказать?

Мамочкина комната осталась в том виде, как была при ее жизни. Я закрыла ее на ключ, открываю раз в неделю, в субботу утром, чтобы вытереть пыль. Иногда ночью, когда я просыпаюсь, то слышу, как кто-то ходит в той комнате, слегка поскрипывая половицами, безуспешно пытается открыть дверь изнутри. По коридору ездит кресло-каталка с призраком бабушки…

Я продолжаю лежать без сна до самого рассвета, борясь с желанием открыть дверь и впустить то ужасное и непонятное, но в то же время долгожданное и дорогое. Я знаю, что когда-нибудь мои нервы не выдержат и я это сделаю…

Стою под душем, не чувствуя прохлады стекающих по телу струй. Сегодня отпросилась у начальника, чтобы встретиться с бывшим товарищем по работе. Он почти не изменился, все такой же самоуверенный и привлекательный, по-прежнему ничего о себе не рассказывает, уходит от вопросов, отшучивается. Мне надо отвлечься, единственное место, где я с кем-то общаюсь, — это работа. Нет близких подруг, друзей. Выходные провожу у телевизора и за уборкой квартиры — моей тюрьмы. Он пообещал подарить мне сегодня чудесный вечер. Критически пересматриваю свой гардероб. Светлое, полупрозрачное платье сразу сбросило десяток последних горестных лет и заставило улыбнуться. Чувствую в нем себя легко и свободно. Однако под ним не хватает некоторых деталей, таких модных и откровенных сегодня. С сожалением снимаю платье, оставляю записку и мчусь в магазин. Успела, записка на месте. Он пока не приходил. Спешно переодеваюсь.

Девять часов вечера, а он не пришел. Чудесное настроение покинуло меня; в очередной раз поднимаю трубку телефона, чтобы убедиться: он работает. Наверное, у него что-то неожиданно произошло, раз он даже не позвонил. Пора переодеваться в старенький халатик, возвращать прожитые годы. Он не пришел и не позвонил.

Звонок в дверь. Сегодня умерла моя дорогая мамочка, и я хочу побыть одна. Звонок настойчив и требователен. Кто это может быть? Скорее всего, соседка, хочет в очередной раз поплакаться на жизнь. Иду открывать. Слышится веселый говор, узнаю его голос, и меня непроизвольно охватывает радостное возбуждение. Пришел Володя, единственный близкий человек, оставшийся у меня после смерти мамочки. Открываю. Проваливаюсь, лечу в пропасть. Тошнота от быстрого падения поднимается к горлу, и я боюсь…

— Как ваше самочувствие, милая? — Старичок сквозь стекла массивных очков сверлит меня взглядом.

Я открываю глаза. Испытываю легкое головокружение, словно выпила вина.

— Я ничего не помню, — тихо вру ему. Из книжек знаю, что после сеанса гипноза возможна легкая амнезия.

— А зачем вам что-нибудь помнить, милочка? Ведь мы уже знаем, что это чулан, забитый старыми, ненужными вещами, — успокаивает он меня.

— Что я вам рассказывала? — сжимаясь от страха, спрашиваю его.

— Дорогуша, вы ничего мне не рассказывали, а только сладко посапывали в две дырочки, — неубедительно врет он, и мне кажется, что он хочет что-то от меня скрыть.

Неужели я помню не все из того, что рассказывала в гипнотическом состоянии?

— Это я так шучу, милая. Вы так мирно спали, что грех было будить. Наверное, продолжаете плохо спать по ночам?

— Да, бывает. — Я не помню ни одной ночи, когда бы не страдала бессонницей. Уже плохо помогает люминал, и от него так болит голова!

— Хорошо, милая. Я вам выпишу некоторые лекарства, снотворные, успокоительные. Будете принимать перед сном.

— Спасибо. А как же… — Сама не знаю, чего жду от него.

— На этом сегодня закончим, — мягко прерывает он меня. — Хороший, здоровый сон тоже прекрасное лечение. До послезавтра, милочка.

— До свидания. — Чувствую себя опустошенной и обессиленной.

— Не забудьте, душка, позвать сестричку. — Он кривит губы в улыбке. — Заранее благодарю. Прощайте.

Выхожу за дверь и, шагнув в сторону, пропускаю в кабинет сестричку. В приемной никого нет. Вдруг на цыпочках возвращаюсь и припадаю ухом к двери, сгорая от стыда и страха. Это у меня превратилось в привычку?! Я не собиралась подслушивать, просто кое-что вспомнила, и мне надо срочно расспросить об этом, но стесняюсь зайти в кабинет, когда там находится медсестра.

— Машуня, ну ты и штучка! Я могу и обидеться из-за отсутствия твоего внимания-сочувствия, — укоризненным тоном говорит психотерапевт.

— Пошел вон, старый хрыч! — громко и весело отвечает сестричка. — Мне Паша сделал предложение, в загсе уже лежит наше заявление! Со своими сексуальными комплексами ищи другую дурочку. Ферштейн?

— Поздравляю, Машуня, но не забывай, что я остаюсь твоим вечным поклонником. В семейном океане возможны бури и катаклизмы, а тихая, надежная, спокойная, материально обеспеченная гавань тебе не помешает.

— Это ты-то спокойная гавань, старый шалун? Или ты таким образом делаешь мне предложение? Хочешь меня отбить? Мне стоит над этим подумать?

— Возможно. Возьми, Машуня, эту кассету и приобщи к истории болезни. Да, напиши на ней сегодняшнюю дату и сделай пометку, что пациентка находилась в средней стадии гипнотического сна, а это записи ее воспоминаний. Этой милочке пришлось пережить в детстве и в недавнем прошлом нечто такое, за что сажают на длительный срок, а она предпочла потихоньку сходить с ума. Поняла, Машка-растеряшка? Тогда зови следующего невротика!

Забыв, о чем я хотела спросить врача, поспешно ухожу, чтобы не быть застигнутой за подслушиванием. На цыпочках и очень поспешно. На этот раз уже не бегу по коридору — человек ко всему привыкает.

Приехав в четыре часа дня домой, Антон прямиком двинул в кухню и произвел ревизию содержимого кастрюль. Суп с фрикадельками был еще теплым, а горка сочных, с хрустящей корочкой битков со взбитым со сметаной пышным картофельным пюре просто сводила с ума. Приходящая гувернантка, а точнее, мастерица на все руки Ильинична — маленькая, сухонькая старушка — постепенно, кроме заботы об их дочери, взяла на себя ведение домашнего хозяйства.

Вначале он был недоволен тем, что Галя наняла эту старушку, а не пышногрудую девицу с томными глазами, и строил Ильиничне всяческие козни, начиная с простых придирок. Однако старушка, сохраняя спокойствие и не подавая даже вида, что замечает несправедливость с его стороны, усердно работала с утра до вечера.