class="p1">«Болваны? Всё верно. Сегодня было использовано много плетений высшего уровня. Для большинства смертных это уже не просто магия, а что-то божественное».

«Но инквизиторы же вон не молятся…»

«Молятся, просто не так открыто. А ещё они выполняют волю своего пузатого начальника. А тот понимает, что произошло. Обычная потасовка высших существ. Такое стабильно раз в тридцать лет где-нибудь да случается».

«Высших существ? Хе-хе…»

«Ой, ну вот не надо, мастер. Вы для гнома того высшее существо, но не для меня».

«С сегодняшнего дня называй меня Высший Мастер».

«Не-а».

«Надо же… Думал, согласишься».

Прохожу мимо здания Гильдии Авантюристов. Точнее, того, что от него осталось. Верхние два этажа снесло на фиг. А часть, где находился главный зал, лежит в руинах.

Впрочем, я отчётливо слышу за обломками голоса…

Ещё больше интереса вызывает огромное количество инквизиторов вокруг. Они буквально облепили полуразрушенное здание. Ага, вон один чуть ли не пинками отправил подальше проходящего зеваку.

Ну, я-то не зевака. Используя скорость и катализатор, быстро проникаю на охраняемую территорию и отправляюсь к руинам — туда, откуда слышатся голоса.

Пролезаю через широкую трещину в стене, прячусь за перевёрнутым дубовым столом.

Главный зал, оказывается, не такой уж и обрушенный. Либо тут стены из мифрила, либо какая-то магия. А скорее и то и другое — потому что помещение вполне себе целое, хотя снаружи кажется иначе.

«Мастер, вы маршрутом не ошиблись?»

«Не ошибся».

А, вот оно что… Сразу пятеро инквизиторов окружили стеклянную витрину с кольцом Первого. Что примечательно — они выгнали отсюда даже авантюристов. Неужто боятся, что в хаосе реликт кто-то сопрёт?

Один из инквизиторов недовольно бурчит:

— Разве нельзя его просто забрать отсюда…

— Помолчи, неофит. Много говоришь.

Неофит сглатывает, смотрит на неторопливо покрывающийся трещинами потолок.

— Но… нас тут погребёт…

— Значит, умрёшь во имя Первозданного. Гордись…

Неофит явно пугается.

— Но…

— Откуда среди нас этот слабовольный?

— Он мой ученик, — нехотя признаётся бородатый инквизитор. — Грайл Кирит.

— Кирит?.. Понятно…

Что-то знакомое… Вроде бы какой-то важный род святош. То ли советники его преосвященства, то ли родственники. Я встречал это имя, когда изучал законы Аббатства.

Грайл Кирит явно знает, что он важный, а потому продолжает ныть:

— Учитель, давайте заберём перстень и уйдём. Здесь опасно. И сами умрём, и перстень похороним…

— Грайл! — рычит бородатый, но берёт себя в руки. — Разве отец не рассказывал тебе про этот реликт? Его нельзя перемещать, нельзя к нему даже прикасаться! Гильдия Авантюристов нужна лишь для… кхм… для того, чтобы оберегать его.

— Но…

— Молчать! Ещё слово — и я не посмотрю, кто твой отец. Отлучу от церкви. Тебя здесь вообще не должно быть.

Судя по тому, как молча опустил голову Грайл, не только он тут важный.

«Мастер…»

«Не. Я его заберу».

«Не советую».

«Да неужели?»

«Вас не смущает, что сказал инквизитор? Прикасаться к перстню нельзя, даже вынести вместе с витриной они его не могут».

«Теперь мне захотелось ещё больше. Знаешь, я прямо голой жопой чувствую, что если не воспользуюсь шансом сейчас, то потеряю колечко навсегда».

«Вы умрёте».

«Врёшь».

«Что с вами случилось, мастер? Месяц назад вы лишний шаг боялись сделать, а сейчас рискуете жизнью ради склирза в мешке».

«Люди меняются, Костя. Особенно когда они каждый день на грани подыхания».

Почти физически чувствую, как шевелятся в черепушке миллионы шестерёнок.

«Предлагаю сделку, мастер. Вы отказываетесь от глупой идеи получить перстень, а я научу вас плетению десятой степени. Это ваш единственный шанс заполучить магию наивысшего уровня. Если же вы прикоснётесь к перстню, то… никогда не станете сильнее. Это я вам обещаю, хе-хе».

Дрянь. А ведь неплохое предложение…

«Даю четыре секунды на размышление, мастер. Соглашайтесь. Четыре…»

Опять этот тупой таймер? И почему четыре секунды, а не три или пять? Специально ведь на нервы действует!

«Три…»

Этот перстень… С ним что-то не так. Он как-то связан с Костей, и его боится инквизиция. Его нельзя касаться и переносить. Вся Гильдия Авантюристов создана лишь для того, чтобы оберегать его. Так, а может, гильдия оберегает не перстень в Аббатстве…

«Два…»

А Аббатство от перстня?..

Глава 15

«Ноль, — заканчивает Костя отсчёт и… продолжает: — Минус один, минус два… Ладно, не получилось, хе-хе. Значит, переубедить вас я не смогу?»

«Не-а».

«Хорошо, подойдём с другой стороны. Вы не сможете заполучить перстень. Это реликт Аббатства. Охранные чары на витрине слишком сильны».

Я касаюсь каменного пола.

«Интересно, смогут ли тогда их снять сами инквизиторы…»

Шепчу под нос:

— Техника обители земной тверди. Круг третий…

«Ну вот, научи дурака молиться — он лоб расшибёт».

«Пробуждение матери земли…»

В моей голове всплывают образы из памяти Кости, когда он крушил горы и сдвигал тектонические плиты этим плетением. Но мне сейчас это не нужно. Потому вкладываю в плетение намного меньше эфира, чем оно требует. Лишь одну сотую от нормы. Хотя вряд ли я смог бы больше.

Гильдия сотрясается, трещинами покрываются стены и потолки. Но самая большая трещина раскрывается под витриной. Её я сделал очень глубокой. Настолько, насколько смог. Поразительно, как легко мне даётся контроль такого плетения. Будто я сотни лет тренировался…

Лишь один из инквизиторов с визгом отскакивает в сторону — неофит Грайл Кирит. Остальные за свои жизни не особо цепляются. Они цепляются за витрину.

— Держите её! Во имя Первозданного! Не дайте ей свалиться под землю!

Ох ты ж… вот это фанатики…

Витрина кренится, а расщелина увеличивается. Ещё пара секунд, и они все полетят вниз.

Один из инквизиторов зачитывает какую-то молитву, витрина сияет голубым цветом, а замок на ней щёлкает. Он тянется за перстнем.

Бородатый орёт:

— НЕ-Е-ЕТ! Ты не готов!!!

— Мы не можем потерять святы-ы-ы-ы!..

Ухватившийся за перстень инквизитор вспыхивает зелёным пламенем, его глаза лопаются, а доспех плавится. Обугленное тело с зажатой в кулаке «святыней» исчезает в разломе.

— НЕТ!

Бородатый и ещё один щучками ныряют туда же. Ещё двое отскакивают в сторону, в ужасе наблюдая, как их коллеги скрываются во тьме. В хаосе они не замечают, как в разлом ныряет ещё одна фигура, вслед за двумя фанатичными камикадзе…

* * *

На бочке стоит мужчина средних лет и, вскинув руки, фанатично взывает к своим слушателям. Десяток бабулек с огнём в глазах слушают его пламенные речи.

— Вы видели это! Разверзлось небо, и боги дали нам знак! Знак, что пора брать свою судьбу в руки! Видите это⁈ Видите⁈ — Мужик машет тряпицей, совсем недавно прикрывающей «божий» зад. — Это вуаль бога! В пылу боя со злом маска с его лица слетела, и он обратил свой взор на меня! НА МЕНЯ! Он улыбнулся мне! В его глазах я прочитал: 'Ты избранный! И ты поведёшь мой народ! А это… — Мужик с горящим взором целует тряпицу. — Это его мне дар…

Сморщенная хромая бабуля с тростью, еле-еле передвигая ногами, подходит ближе.

— Кхе-кхе… сынок… а чем ты слово-то своё подкрепишь, а?… Тряпочки-то одной маловато… Я-то ж… целый век тут доживаю. Уж и ноги меня не слушаются… Многое повидала… Избранных, героев…

— Ты не веришь мне⁈ — в ярости отзывается мужик, чуть не свалившись с бочки. — Тебе нужны доказательства? От меня? МЕНЯ⁈ — скалится он. — Ну ладно, ты их получишь. Первозданный поможет мне направить вас. Вера моя в него безгранична! — Он запрокидывает голову к ночному небу, вскидывает руки. — О Первозданный! Подай знак святой свой грешным детям! Покажи им истинного посланника!

Тишина… и…

Земля между мужиком и бабками шевелится, будто огромный крот решил проверить, кто тут расшумелся. Но вместо крота из-под земли показываются грязные руки, а потом… фигура чумазого демона. Чёрное лицо, спутанные и слипшиеся волосы…

Мужик орёт, сваливается с бочки и бьётся головой. Больше он не шевелится.

Хромая бабуля отбрасывает трость, задирает подол юбки и со свистом даёт дёру. Остальные, врезаясь в друг друга и матерясь, разбегаются во все стороны. Хотя нет, две бабки упали в обморок.

* * *

С выпученными глазами я наблюдаю за вечеринкой старушек. Они толкаются и ругаются — не как добрые граждане Аббатства, а как коллеги Ионы.

— Эй, спокойнее! — Я вылезаю из своей норы. — Вы чего? После всего,