– Тридцать восемь и семь. Пытаемся дать микстуру, но она не пьет. Сейчас отнесу наверх парацетамоловые свечи, может, они помогут.

К ночи пришлось вызывать скорую помощь. Организм Сары почти не реагировал на жаропонижающие средства, и Лере стало по-настоящему страшно, когда она в очередной раз взглянула на табло электронного градусника.

«Господи, мне же уже ничего не нужно… Ни денег, ни роскоши. Только бы Сара выздоровела, – укладывая дочку на широкую двуспальную кровать, с ужасом думала Лера. – Может, Андрей и прав в том, что мне чаще надо ходить в церковь? Я так погрязла в эгоистичных желаниях, что не вижу вокруг ничего, кроме собственной обиды».

Скорая приехала быстро. Но доктора так долго топтались, заполняя документы, что Лера не выдержала.

– Да сделайте же ей укол! – прижимая к себе горячего ребенка, прокричала она. – У нее температура тридцать девять и шесть, а вы возитесь со свидетельством о рождении!

– Успокойтесь, мамочка! – рявкнула в ответ дородная женщина в форме и потянулась за капсулами и шприцом.

Кто-то сзади крепко сжал ее плечи, и Лера, вздрогнув, обернулась. У нее за спиной стоял Андрей. Осунувшийся, с трехдневной щетиной, он выглядел не лучше, чем она. На глаза навернулись слезы, и Лера с благоговением прильнула к мужу спиной. От того, что Андрей все же добрался до них, все тревоги в один миг улеглись.

Саре тем временем поставили укол, она взревела от резкой боли, но быстро утихла на руках у матери.

Карина Аркадьевна и Лев Константинович ушли провожать врачей скорой помощи, а Лера осторожно уложила дочку в кроватку.

– Как хорошо, что ты приехал! – повернувшись к Андрею, прошептала она. Он привлек ее к себе и сжал так сильно, что ей стало нечем дышать.

– Прости меня, – целуя ее лицо и руки, просил он. – Я не подумал, что вы не сможете жить там, где я был счастлив проводить время. Перевезти вас в город было очень необдуманным решением.

– И ты меня прости, – касаясь тонкими пальцами его жесткой щетины, тихо говорила Лера. – Я вела себя, как идиотка. Я даже не подумала, как тяжело тебе сейчас там одному.

Эта ночь надолго врезалась ей в память. Температура у Сары больше не поднималась, и малышка, измотанная вирусом, крепко спала в своей кроватке.

Лера и Андрей прижимались друг к другу под одеялом, и она понимала, что завтра он уедет снова. И когда она увидит его еще раз, неизвестно. Но лежать в его объятиях, вдыхать аромат его тела, шептать друг другу признания в любви и чувствовать себя защищенной хотя бы на несколько часов стало для нее самым желанным и сладким наслаждением.

Отпущенное им время пролетело так быстро, будто просочилось сквозь пальцы. Утро неумолимо надвигалось, и оставаться под одеялом в объятиях друг друга больше не представлялось возможным. Андрей выбрался из теплой постели первым, и Лера вздрогнула, когда за ним захлопнулась дверь ванной комнаты. Сердце сдавило тяжестью предстоящей разлуки и стало трудно дышать. Стараясь держать себя в руках, она осторожно тронула спящую дочку рукой. Не нащупав жар, немного успокоилась и подошла к большому зеркалу, желая хоть немного привести в порядок свою внешность.

Когда Андрей выбрался из ванной, она уже успела расчесать и собрать свои длинные волосы в аккуратный узел.

– Какая ты у меня красивая, – привлек ее к себе муж и ласково коснулся губами шеи. – Я так сильно тебя люблю…

– И я тебя люблю, – грустно улыбаясь, погладила его по гладко выбритой щеке Лера.

– Ты должна верить в меня, милая. Этот год будет очень тяжелым, и мы редко сможем видеться. Но как только отель начнет свою работу, я приеду домой, и все вернется на круги своя.

– Уже ничего не будет прежним, Андрей, – с сожалением заглянула ему в глаза она.

– Будет еще лучше. Я тебе это обещаю. – Он взял ее ладони в свои руки и с нежностью поцеловал. – А теперь идем вниз. Пока Сарочка спит, успеем спокойно позавтракать.

Лера сглотнула ком в горле и покорно последовала за мужем в столовую.

– Мы с Валей уже подписали все необходимые бумаги. И теперь, даже если я захочу, новый проект никак не остановить. Деньги пущены в строительство. Да и я не привык сдаваться, – за завтраком делился с отцом своими новостями Андрей. – Новая гостиница затмит все наши предыдущие достижения.

– Я так понимаю, Леру и дочку ты оставляешь нам? – нахмурился Лев Константинович. – Мы отныне должны заботиться о них вместо тебя?

– И «Преображение» на этот сезон тоже остается тебе, папа, – нисколько не смутившись, коротко кивнул Андрей.

Лев Константинович потирал подбородок, недовольно хмурился, но ничего не говорил.

Лера сидела за столом, низко опустив голову, и кусок не шел ей в горло. Она ощущала себя приговоренной к заключению. Жизнь в доме Льва Константиновича Сотникова лично для нее означала именно это. Вряд ли ей позволят жить своими интересами. За ней и Сарой установят круглосуточное наблюдение и в лучшем случае до самой осени не выпустят за порог этого огромного дома.

Уже было одиннадцать часов утра, а Сарочка все спала. Андрей потоптался возле кроватки, с горечью коснулся маленьких пальчиков, поцеловал дочку в прохладную щечку и спустился вниз. Его ждали на стройке в Розе Хутор.

– Как только появится возможность вырваться, я сразу же приеду к вам, – крепко прижимая к себе Леру, обещал он. – Пожалуйста, береги Сару. Не бери ее с собой в людные места. Она еще слишком мала для этого.

– Вряд ли нам удастся отсюда выбраться, – едва сдерживая слезы, отвечала она. – Ты заточил нас в темницу, из которой нет выхода.

– Не говори ерунды! – вспыхнул муж. – Папа и Карина о вас позаботятся.

«Я хочу, чтобы ты обо мне заботился!» – хотелось кричать во все горло Лере, но она молчала. Ни к чему снова ссориться. Это лишь подольет масла в огонь, но не поможет его вернуть.

Андрей крепко ее поцеловал, сел за руль своего автомобиля «Рейндж Ровер Спорт» и вскоре скрылся за поворотом.

Лера, словно потерянная во времени, захлопнула железные ворота и побрела в сторону красивой входной двери. Вот-вот проснется Сара и ей потребуется мама. А что на душе у Леры, совсем не важно. Этой весной в ее любимом домике с бежевой гостиной не будут цвести буйным цветом пионы. Сарочка не станет весело смеяться во время чаепития в белоснежной беседке с плетеными креслами у роскошной ивы. А с балкона Лера больше не увидит море, мерцающее золотыми переливами вдалеке. Отныне она является пленницей