– Совершенно забыла об этой истории, – пробормотала я, – она начисто выпала из памяти. На самом-то деле вашей матушке помогла Марина. Я лишь позвонила ей, а она мгновенно начала действовать. Такой уж она человек, безотказный.

– Поэтому я сейчас здесь, – не обращая внимания на мое бормотание, продолжил Андрей. – Виола Ленинидовна, теперь мой черед вам помогать. Вы в большой опасности.

– По-моему, мы можем обойтись без отчества. И наверное, надо вспомнить, что ранее состояли в приятельских отношениях, – сказала я. – Андрей, говори конкретно, в чем дело?

– Думаю, ты прекрасно знаешь, где Фокин, но не хочешь его выдавать, – выпалил Костомаров. – Сегодня на нашем совещании за писательницей Ариной Виоловой было решено установить слежку. Будут прослушивать твой телефон, ну и так далее.

Я пожала плечами.

– На здоровье. Полагаю, ничего интересного твое начальство не узнает, запишут обычные женские разговоры.

– Виола, пожалуйста, скажи, в какой норе затаился Константин, – взмолился Костомаров. – Фокин болен и очень опасен. Владимир Олегович Карелин рассказал, что проблемы с психикой у него очень давно начались, когда он еще в институте учился. Ты в курсе, что отец Влады и мать фотографа много лет дружат?

– Слышала вроде, но в подробности не вдавалась, – равнодушно отозвалась я. – Мы с Константином не строили брачных планов, понимали, что наши отношения всего лишь способ не напрягаясь провести свободное время. Я знакома с его матерью, но детально семейную историю Фокиных не изучала.

– К сожалению, дети Аллы не совсем обычные люди, – вздохнул Андрей, – ее младшая дочь исчезла. Судьба девушки неизвестна, но она вела отнюдь не праведный образ жизни, была так называемым трудным подростком.

Я взяла с блюда сэндвич с сыром и сунула его целиком в рот. Андрей понятия не имеет, как много мне известно об Ане Фокиной[9]. Ладно, послушаю, что он скажет дальше.

– Брат Константина, Кирилл, неудачливый бизнесмен, владелец нескольких пиццерий, – продолжал Костомаров.

Я сделала глоток чая, потянулась к бутерброду с курицей и не удержалась от комментария:

– Владелец хорошо посещаемых кафе никак не может считаться лузером.

– Согласен, – кивнул Андрей. – Хорошо, уточню. Бизнес Кирилла держится на плаву благодаря Константину, тот постоянно вливает в пиццерии денежные средства. Кирилл нелюдим, не женат, чурается общения, предпочитает проводить время в одиночестве. У него не особенно нежные отношения с матерью и братом. Он редко приходит в гости к ним и постоянно говорит о своем желании уехать в Тибет, поселиться в монастыре и заняться самосозерцанием. Госпожа Фокина всякий раз приходит в ужас, когда слышит такие речи сына. Карелин рассказал, что муж Аллы был поэтом и весьма странным человеком. Представляешь, он назвал двух своих сыновей-близнецов одним именем: Костя и Костя! Второго мальчика стали звать Кириллом лишь после смерти литератора.

Я демонстративно зевнула.

– У каждого свои заморочки. Спешу напомнить тебе слова Иосифа Сталина: «Сын за отца не отвечает»[10].

Костомаров кивнул.

– Вернемся к Константину. Вот!

Следователь открыл портфель, достал оттуда папку и протянул мне. Я увидела на обложке название: «Смерть всегда найдет».

– Это произведение Константина Фокина, – продолжал Андрей. – Ты держишь сейчас в руках копию, я специально ее для тебя сделал. Могу пересказать краткое содержание опуса. Герой, некий мужчина по имени Фока, увлекается фотографией, любит снимать обнаженных женщин, но еще больше ему нравится их убивать. В качестве орудия преступления Фока использует опасную бритву деда, которую его мать хранит в ванной. Автор весьма подробно описывает, как Фока лишает жизни девушку по имени Кристина Мачути. Вот такая повесть. Ну и как тебе сюжет?

Я протянула руку к крохотной трубочке с заварным кремом, взяла ее и чихнула.

– Будьте здорова! – пожелал Андрей.

– Спасибо, – поблагодарила я. – Константин попытался написать роман. Ну и что? Многие в юности хватаются за перо, ничего странного в этом желании не прослеживается. И если человек создает полицейские повести, это не означает, что он маньяк-убийца. Я издала более двадцати детективов, но, смею заверить, никогда не испытывала желания лишить кого-то жизни в реальности. Ну разве что идиотов на дороге, которые садятся за руль, не выучив правила и не освоив азы вождения.

– В криминальном чтиве преступник всегда наказывается, – заспорил Андрей, – а у Константина Фока выходит сухим из воды и прямо говорит, что продолжит совершать преступления.

– Давай не будем затевать литературных споров, – поморщилась я. – Откуда у тебя этот студенческий опус?

– Его принес Владимир Олегович, – пояснил Андрей. – Карелин очень переживает, клянет себя, что велел Константину жениться на Владе.

– Вот с этого момента поподробнее, пожалуйста, – оживилась я. – Знаешь, у меня тоже возникла пара интересных вопросов. Как я понимаю, сведения о нестабильном психическом состоянии Фокина тебе сообщил Карелин, так? И он же доложил о его плохой генетике, о его не совсем обычных родственниках?

Костомаров сделал вид, что чрезвычайно увлечен котлетой.

– Можешь не отвечать, – разрешила я. – Алла не станет беседовать с полицией, Кирилл тоже, из домработницы Веры, хоть она в доме не очень давно, слова не выдавишь. Остается Карелин. А теперь, собственно, вопрос: почему Владимир Олегович, знавший о странных наклонностях Константина, спешно выдал за него любимую дочь? Или, как ты сам сказал, приказал Фокину на ней жениться.

Андрей резко отодвинул тарелку.

– Тебе будет неприятно услышать правду. Поверь, лучше мне не отвечать.

Я усмехнулась.

– Не волнуйся, меня трудно выбить из равновесия.

Костомаров пару секунд посидел молча, потом хлопнул ладонью по столу.

– Ладно!

Я, чтобы не пропустить ни слова, подалась вперед и превратилась в слух.

…В середине декабря Владимир Олегович вернулся домой неожиданно рано, где-то около семи вечера. Он открыл дверь и не удивился тишине. Был четверг, выходной день у домработницы, а Влада, как всегда, занималась йогой, она посещает студию шесть раз в неделю, его дочь фанатка асан.