а ты даже не в силах вспомнить об этом, это сродни надругательству, только, видимо, с большим масштабом. Это я понимаю по глазам Рида, он впервые не может смотреть на меня. Плохо… Все это определенно кончится плохо.

– Ему удалось кое-что узнать, покопавшись в бумагах, – начал Рид. – Плюс пробудившаяся сила, у него было немного времени, но он успел узнать главное.

Замерев, словно напуганная птичка, я пыталась придать лицу отстраненное выражение.

– Лорды были неправы, в тебе не течет порченая кровь. Пусть наполовину ты принадлежишь савирийцам, однако на другую половину, ты настоящая и единственная наследница на трон Васмиора.

Захотелось засмеяться Риду в лицо, бред, какой же бред. Сэптор несколько раз полностью просматривал меня, и он не нашел ничего, что говорило бы о таком исходе.

– Твоя мать была родной сестрой короля. Со смертью его самого и его потомков, ты единственная, у кого остались подлинные права на трон. А печать – ее наложил на тебя твой кровный отец, желая защитить.

Голова пошла кругом, я прижалась к дереву спиной и сползла на землю. Почему он рассказывает мне об этом вот так, когда я ослабла и готова сойти с ума от малейшего толчка?

– Они не смогут предать тебя суду, когда твое происхождение станет известно, – победно заключил Рид.

– Чтоб уничтожить человека савирийцем никогда не мешала такая мелочь, как происхождение. Вы собственными руками вырыли мне могилу, господин. Как только в столице станет известно, кто я, меня живьем закопают. Королю ни к чему опасность в виде живой наследницы на престол.

Рид опустился рядом со мной.

– Если успеть предать все вышеперечисленное огласке, у короля будут связаны руки. Ему придется принять тебя, как гостью. Как королеву.

– Королева без трона, – я засмеялась, закрывая лицо руками, чтобы скрыть выступившие слезы.

Мама не выдумывала, каждый раз, шепотом заговаривая о магии, она не врала, говоря перед смертью о моем происхождении, тоже. Значит под конец жизни она не тронулась умом, как я наивно полагала, приняв сказки и вымысел за реальность.

– По порядку: тебя не осудят, – Рид обнял меня, прижавшись так плотно, что стало тяжело дышать. – И я не врал. Ни в чем.

Легче почему-то от его слов не стало, по идее, должно бы, помню, в сказках, когда принцесса узнавала о высоких чувствах принца к ней, все зло почти сразу рассеивалось, уступая дорогу любви. Как жаль, что в жизни не так.

Могу представить, как станут называть меня в обществе. Королева-рабыня. Королева из грязи. Лэнни станет вспоминать, как мне, новоиспеченной наследнице, приходилось копаться в дерьме.

Нет, нельзя разглашать правду. Пусть лучше я умру рабыней от руки палача, чем встану королю поперек горла как существо, которое следовало прибить сразу же, не допуская до груди матери.

Рид не захотел прислушиваться к моим доводам, он продолжил копать мне могилу, удивительно, с каждым разом яма выходит всё глубже. Есть предел?

К концу дня у меня появились собственные покои, две служанки и несколько рабынь в услужение, собственная охрана и титул.

Стоя в шикарной комнате, больше напоминающей дворец, я смотрела, как вокруг суетятся слуги, раскладывая вещи, зажигая свечи в искусных подсвечниках. Боясь сдвинуться с центра или оглянуться и понять, что всё блажь, выламывала пальцы и пыталась понять, как жить дальше.

Другая, возможно, прыгала бы от счастья, бегала по комнатам или примеряла дорогие платья, которых у нее никогда не было, украшала тело драгоценными камнями, кружась в ворохе легких шифоновых платков, представляя, как теперь преобразится ее жизнь, какими яркими красками засияет.

Я же едва сдерживаю истерику. Это не моя жизнь, мне этого не нужно. Рид отказывается разговаривать, спрятался в своей библиотеке, наказав никого к нему не пускать. Поначалу, я ждала ужина, надеясь поговорить наедине в легкой обстановке и вот время перевалило за полночь, слуги почти обустроили покои, а Рид так и не появился, не позвал меня к ужину, как делал каждый вечер с того дня, как… Как мы сплотились.

– Желаете переодеться ко сну, миледи?

Гарта. Она смотрит на меня с неприкрытой ненавистью, гадая, как мне удалось окрутить Повелителя и прыгнуть выше собственной головы. Перед сном она и остальные девушки не забудут перемыть каждую мою косточку до сияющего блеска. Жаль, ум Гарты настолько скуден, она никогда не сможет понять меня, ей и в голову не придет мысль, что всё это богатство – напускное, как я упорно считаю, титул – совершенно незаслуженный, новое положение, по ее мнению, открывающее мне путь к свободе – еще большая клетка, чем рабство.

– Спасибо, сама справлюсь, – пытаюсь выдавить вежливую улыбку, однако Гарте она кажется скорее снисходительной.

Гарта разворачивается и уходит, она должна была поклониться, но решила выразить ненависть ко мне отсутствием почтения. Бедная Гарта, мы никогда не были близки, она всегда меня сторонилась, но сейчас она и вовсе может лопнуть от злобы. Я не пытаюсь остановить ее, пусть уходит и продолжает кипеть.

Через два дня мне пришлось выгнать всех слуг и засесть в покоях. Передвигаться по замку стало отвратительно и почти невозможно, рабыни бросают злобные взгляды в мою сторону и даже не пытаются перейти на шепот, как только я поворачиваюсь к ним спиной. Поначалу старалась не придавать тому значения, игнорировать, вздергивать нос выше и казаться для них недоступной, недосягаемой. Поддержка Рида, бросившего меня на этот опасный путь, стала бы неоценимой, но мой господин продолжает прятаться.

Всякий раз простаивая у закрытых дверей столовой или его покоев, я пытаюсь не накручивать себя, не додумывать лишнее. Выходит слабо. Поэтому решаю запереться и придаться отчуждению.

За два прошедших дня мне так и не удалось узнать, что готовят моей судьбе лорды, все по той же причине – Рид держит меня в стороне.

Завтрак подали в покои, пришлось насладиться им за письменным столом за неимением ничего другого. Не то чтоб я разнежилась, быстро привыкнув к роскоши, но уютной веранды и овального стола с затейливой скатертью в самом деле не хватает. Скучаю и по бокалу вина, так ни разу не испитому (бокал с вином на самом деле остался, однако определенный символизм утрачен безвозвратно), и по улыбке Рида, немного мечтательной, нежной. Вообще-то его лицо сложно назвать нежным, его красота скорее грубая, немного дикая, высокие скулы и прямой длинный нос дополняют образ таинственного злодея, но бывают мгновения, когда Рид становится совершенно другим. Достаточно широкий рот растягивается в улыбку, еще сильнее подчеркивая скулы, губы тонкие, бледные, зато глаза – ярче солнечного дня горят