– Вот видишь! Без предыдущих двух неудачных попыток эта, третья, не была бы такой удачной, – радуюсь я за сына.

– Там еще сельдерей вкусный, Даня его явно не знает, но я больше не могу есть, – смеется муж.

Мы поднимаемся в номер. Даня заходит и видит около унитаза биде.

– Мам, а что это такое?

Мы с мужем переглядываемся и хором говорим:

– У-тебя-одна-минута!

На что только не пойдешь, «лижбы» впихнуть в ребенка информацию!

Я не ем лук. С детства не люблю, не переношу. Нет, не аллергия. Просто невкусно до тошноты. Каждый раз в гостях хозяева радушно предлагают фирменные блюда.

– Там есть лук? – вежливо уточняю я, заранее зная ответ.

Я его чувствую. И свежий, и жареный. Сквозь подушку сыра, соусы и любые ароматы. Бывает, что кто-то, зная мою луковую нелюбовь, сразу врет: нет, лука там нет. Кто-то неловко увиливает:

– Совсем чуть-чуть. Ты попробуй, это божественно. Лука капля совсем, не поймешь даже.

Мне неважно, сколько. Важно, что я лук чувствую, и он – мой деготь в бочке меда. Если есть лук, то он перебьет и испортит для меня вкус любого блюда. Но я не хочу обижать хозяйку. Она старалась, готовила. И я ем, тщательно жую. Говорю: очень вкусно. И глотаю то, что не люблю. А вечером меня тошнит.

И в этом вся я, меня так научили в детстве. Сказали: если твои интересы ущемлены в ущерб другим – это по-христиански хорошо. Это правильно, это праведно. Это «жить для других». Я не против «жить для других». Я даже хочу жить и правильно, и праведно. Только меня не предупредили, что это следующий уровень, как в компьютерной игре.

Тогда то, что ты отдашь, будет ценным и нужным для того, кто возьмет. А не надоедливой ерундой, впихнутой на скорую руку, как флаер у метро.

Здравствуйте, я Оля. Мне 36. И я впервые в жизни учусь слышать себя. Осознавать, что я действительно хочу. Когда делаешь что-то, идущее вразрез с желаниями, ты ловишь себя на стойком ощущении внутренней пустоты. Тебя тошнит. Ты же ешь лук, который не хочешь. И движешься ты не по своей траектории, а существуешь на ускорении, которое придали тебе еще в детстве. Запустили, как шар для боулинга. Ты катишься и стараешься выполнять все заповеди. И делать то, что мама сказала. А страйка все нет. Нет страйка. Когда же он?

Вчера я шла по улице и вдруг поняла: хочу в кино, облепиховый чай и писать книгу. Да, вот прямо сейчас я хочу писать, и нет ничего важнее моего вдохновения. А я спешила на встречу. Не очень важную. Вдохновение – важнее.

Я перенесла встречу, села в кафе, заказала облепиховый чай и начала писать. Это был кайф. Знаете, слова «я хочу» – это не обязательно эгоизм. Иногда это необходимый, слегка запоздалый этап принятия себя. А я, оказывается, так много всего хочу.

Хочу яркий лак на ногтях. Хочу на море. Хочу придумать мой собственный соус. Хочу уюта. Хочу на праздник в качестве гостя. Хочу не дружить с теми, кто говорит глупости и не умеет поддерживать. Хочу перестать быть отличницей. Хочу говорить «нравится», если нравится. И «не нравится», если не нравится. Хочу спокойствия. Хочу выздороветь. Хочу супа с фрикадельками. Хочу жить с теми, с кем я могу быть сама собой. Хочу дружить с теми, с кем мне не скучно молчать. Хочу слушать себя всегда.

Сегодня я слегка опоздала на встречу: пробки. Влетела в кафе, страшно голодная, расцеловалась с подругой и спросила у официанта, не глядя в меню:

– У вас есть суп с фрикадельками?

– Нет, у нас блюдо дня – фасолевый.

– Ясно, тогда не надо. Принесите карбонару.

Мы вдохновенно болтали с подругой. Официант принес макароны. Я сразу почувствовала неладное. Запах лука.

В традиционную карбонару не добавляют лук. Но тут у повара, видимо, свое представление о том, что такое вкусно. Вчерашняя я была готова попробовать карбонару с луком ради неизвестного мне шеф-повара, только бы его не расстраивать. Но сегодня – нет.

Я знакомлюсь сама с собой. Какая же все-таки капризная и требовательная баба Ольга Савельева. Я решительно отодвинула тарелку, не стала есть. Подошел официант.

– Все хорошо? Вы не стали даже пробовать. Шеф-повар переживает.

– Все нормально. Я просто не ем лук.

– Как жаль.

– Ничего. Я сама виновата, не посмотрела меню. А принесите что-нибудь самое быстрое, что без лука. А то я сейчас хлопнусь в голодный обморок.

– Фасолевый суп?

– Ох, никуда от него не денешься, – засмеялась я. – Несите. И я заплачу за карбонару. Заверните ее с собой. И приборы положите. Пластмассовые…

Оказывается, горячий наваристый фасолевый суп в конце промозглого февраля в обществе приятного тебе человека – это почти счастье. Оля Савельева, оказывается, очень это любит.

А бездомный в порванном пальто, которого я заметила еще при входе в ресторан, сегодня на обед ел карбонару. Когда я протянула ему ланч-бокс, он, не скрывая изумления, сказал:

– Это просто божественно пахнет луком…

Я усмехнулась. Сказала ему:

– Так и есть. Приятного вам аппетита!

– А почему вы… Вот просто так? – уточнил мужчина. До этого он сидел на картонке, а тут встал по стойке смирно.

– Нет, не просто. Есть повод. Вчера я познакомилась с одним человеком. Ее зовут Оля Савельева, она любит делать подарки и не любит лук.

– Какая Оля Савельева? – спросил мужчина.

– Да неважно.

– Ну, передайте ей «спасибо».

– Обязательно.

Я вручила ему обед и убежала в машину к подруге. Мы с ней едем на педикюр. Знаете, какой будет лак? Яркий.

Слышать себя – это целая наука. Очень важная. Очень ценная.

У меня сломался ноготь. Не велика беда, но настроение портит. Женщины поймут. Сегодня день вообще как-то не складывается: химчистка не успела вернуть платье, которое мне нужно было на вечер, теперь вот этот ноготь… Ты злишься на меня, Вселенная?

Я заскочила в ТЦ взять кофе, а заодно заглянула в сетевой маникюрный салон. Говорю, девчонки, ноготь, печаль-беда, прямо десять минут есть, сделайте, пожалуйста…

И вот сижу с кофе, правлю ноготь. Вижу, как к администратору подходит бабушка, такая опрятная. Одета скромно, но продуманно. С шарфиком под цвет шапочки. Спрашивает: