своим положением, использовали армавирский магазин Торгсина в своих личных целях, получали там незаконно товары и совершили ряд других должностных и партийных преступлений. В результате всё руководство горкома было смещено, некоторых исключили из партии и отдали под суд, других перевели с понижением в различные районы края. Единственным, чьё участие не удалось доказать в «торгсиновской истории» в Армавире, оказался Д. Я. Сердеев, но и он участвовал в некоторых должностных проступках. Он тоже «пострадал» — его перевели в город Ейск. Будучи знакомым с работой советских учреждений, он получил назначение начальником планового отдела и заместителем председателя Ейского райисполкома. Дмитрий уехал один, семья осталась в Армавире. Его жена Людмила только в этом году поступила на заочное отделение пединститута в г. Ростове-на-Дону и продолжала учительствовать в Армавире. Оставить школу до конца учебного года она не могла.

В конце 1935 года, когда Людмила Петровна выехала на сессию в Ростов, в армавирской квартире остались Акулина Григорьевна и два её внука, Руслан и Виктор. Однажды ночью в конце ноября в квартиру ворвались грабители, связали бабушку и вместе с внуками заперли в кухне. Дочиста ограбив квартиру, они вывезли не только одежду, ковры, посуду, но даже наиболее ценные вещи из мебели. Вернувшаяся через несколько дней домой Мила застала там еле живую от пережитого мать (которой в то время было 68 лет), испуганных сыновей и жалкие остатки своего ранее довольно-таки значительного имущества. Телеграммой она сообщила об этом мужу, тот приехал, сделал соответствующее заявление в милицию, но следов пропавших вещей так и не обнаружили. Самих грабителей, однако, нашли, Акулина Григорьевна при очной ставке их опознала.

В начале 1936 года Дмитрий Яковлевич Сердеев после длительных просьб освободился от своей должности в райисполкоме и получил назначение на пост директора Ейского станкостроительного завода. Эта должность давала более значительные материальные преимущества: оклад директора почти вдвое превышал ту зарплату, которую Митя получал в РИКе, и, самое главное, как директор, он сразу же получил хорошую квартиру — семья смогла, наконец, соединиться.

Переехав в Ейск, Людмила Петровна продолжала заочно учиться в Ростовском пединституте и одновременно стала работать в одной из средних школ города преподавателем русского языка и литературы. Со временем Сердеевы, по просьбе Акулины Григорьевны, снова вызвали к себе Веру, которая, уехав от Алёшкиных, сначала отправилась к средней сестре, Жене, жившей где-то около города Горького. Дмитрий Яковлевич пригласил приехать и деверя, Андрея Пашкевича, который жил на Дальнем Востоке на станции Ин. Сердеев обещал Андрею хорошую работу на заводе, тот ответил согласием. В середине августа 1936 года он вместе с семьёй переехал в Ейск и начал трудиться в столярном цехе Станкостроительного завода. Как будто всё для этой семьи складывалось достаточно хорошо. Сердеевы жили в сравнительном достатке, рядом находились близкие им люди, но… Опять это проклятое «но»!

В ноябре 1936 года в Краснодар к Алёшкиным совершенно неожиданно приехала расстроенная и взволнованная Людмила Петровна Сердеева. Она привезла ошеломляющее известие:

— В октябре арестовали Митю и увезли в Краснодар. Я еду его искать.

Мила потратила больше недели, но так ничего и не сумела узнать. Не удалось даже выяснить, находился ли её муж в данный момент в Краснодаре, так и уехала ни с чем. В те годы внезапные аресты были не редкостью, однако в отношении Дмитрия Сердеева все ейские знакомые в райкоме ВКП(б), в райисполкоме и даже в прокуратуре, просто не могли себе представить причины его ареста.

Дмитрий Яковлевич, член ВКП(б) с 1920 года, имел совершенно чистое личное дело, даже из армавирской передряги он вышел незапятнанным. Социальное происхождение, его работа на Дальнем Востоке, активное участие в партизанском движении не вызывали сомнений в его преданности советской власти. Работа на заводе проходила удовлетворительно, директор не имел никаких замечаний, завод выполнял план. Никто не мог понять, за что и почему его арестовали. Больше всех, конечно, страдала его семья и, прежде всего, жена. Единственным отрадным и, пожалуй, удивительным в этом деле было то, что, несмотря на арест Сердеева, его жена и дети не были подвергнуты никаким гонениям — их оставили в той же квартире, отобрав лишь две комнаты для нового директора, Людмилу не уволили с работы, она продолжала и учиться.

Разберём происшествие с Дмитрием Яковлевичем Сердеевым до конца, для чего опишем события, происшедшие позже того времени, на котором мы остановились в начале этой главы. В конце 1937 года Людмиле Петровне через Ейское отделение НКВД удалось, наконец, узнать, что Дмитрий Сердеев «за связь с врагами народа» был решением спецтройки НКВД осуждён к отбытию пятилетнего заключения в исправительно-трудовых лагерях и уже отправлен в Ивдельлаг (располагался в Ивдельском районе Свердловской области. Прим. ред.). Через некоторое время она получила письмо от самого мужа из лагеря и немедленно написала жалобу И. В. Сталину, которая из его канцелярии была передана генеральному прокурору Вышинскому. В то время, как и в последующие пару лет, таких арестов без санкции прокуратуры, высылок в лагеря без суда было много. Также много было и неоправданно суровых приговоров. Поэтому жалобы, подаваемые родственниками осуждённых, высланных и вообще, как тогда говорили, репрессированных, рассматривались медленно и долго, так было и с жалобой Людмилы Петровны Сердеевой. Лишь в декабре 1939 года, по указанию Вышинского, Дмитрия Сердеева из лагеря привезли опять в Краснодар для производства доследования. На конец декабря назначили судебное заседание районного народного суда в станице Староминской. Оно, однако, не состоялось, так как районный прокурор, знавший Сердеева лично, ознакомившись с материалами дела, от обвинения отказался. 25 января 1940 года в Ейске проходила выездная сессия Краснодарского краевого суда, на ней пересмотрели дело и установили, что никаких оснований для привлечения Дмитрия Яковлевича к уголовной ответственности не имелось. Вечером этого же дня его освободили из-под стражи, а в марте 1940 года восстановили и в рядах ВКП(б).

После отдыха, который Дмитрию Яковлевичу был предоставлен (поездка в Крым), ему предложили вновь принять руководство Станкостроительным заводом, однако за время его более чем трёхлетнего отсутствия директором завода стал другой человек, оснований для его замены не было, и Сердеев от предложения отказался. Кроме того, жить в Ейске, где все знали, что Дмитрий Яковлевич сидел, как враг народа, для него было слишком тяжело. Людмила Петровна к этому времени закончила пединститут, и Сердеевы решили вернуться на Дальний Восток. Списавшись со старыми друзьями, в середине 1940 года они уехали в Хабаровск. Акулину Григорьевну с собой не взяли: дети уже подросли, и мать, как лишний человек в семье, только обременяла