ворвался в комнату, неся свежесть утра. Тот еле уловимый холодок, что бывает лишь летом и заставляет втянуть новый день полной грудью и попробовать удержать ночь. В такие моменты я ощущал себя мостом между мирами, растворяясь в миге и чувствуя вечность. Вот бы еще нос мне не щекотала лиловая шерсть чудовища! Подкроватные монстры должны спать ПОД кроватью, а не поперек ее!

Каблучки все еще вспарывали коридор и замирали, лишь когда стонали и хлопали двери. Но вот и они зазвенели все тише и тише, пока совсем не смолкли.

Под защитой лимонного солнца я засыпал. Медленно опускаясь, как выроненная ложка в абрикосовый сироп, я утонул в сладкой пустоте забвения. Через пару часов я обязательно буду бодр и готов к новым свершениям. Первое из которых – оторвать голову от подушки и принять вертикальное положение. Но это потом. Не сейчас.

– Аттатата!

Крик монстра разорвал мой сон, и я подскочил, как ужаленный. Атта сидел передо мной и глядел красными светящимися глазами. Я не сразу заметил, но в комнате стоял полумрак. Я осторожно взглянул в окно: вместо голубого неба клубился сизый туман, больше похожий на дым. Мой друг монстр выглядел иначе. Шерсть пепельная, местами с красными пятнами, клыки стали длиннее, так что рот уже не закрывался, лапы массивнее, когти зловещее…

– Атта? – робко позвал я.

Монстр наклонил голову на бок и, не мигая, продолжил буравить меня красными прожекторами глаз. Из пасти потянулась ниточка слюны и, коснувшись моей груди, впиталась в футболку.

И вот туман нашел лазейку в комнату. Белый дымок сочился из-под двери и в открытое окно. Постепенно мебель и окружающие предметы вылиняли, потеряли цвет, словно я был на старой фотографии. Стало жутко. Я даже боялся взглянуть на свои руки. Вдруг и я обесцветился, истончился, стерся?

Скрипнула дверь, и монстр оглянулся. Я, словно деревянный, медленно посмотрел в ту же сторону.

Вся комната была залита молоком тумана. Я не мог различить ни шкаф, ни стол, ни окно, но вот дверь… Дверь сияла ослепительно яркой синевой. Жгучий ультрамарин прямоугольником надвигался на меня, обнажая тьму за собой. И в этой тьме кто-то был. Высокий мужчина с грустными глазами. Одна рука все еще держала латунную круглую ручку двери, а другая была небрежно засунута в карман пальто. Он смотрел на меня и криво улыбался, но в улыбке этой была печаль. На его шее блестел какой-то медальон, похожий на кривую палочку, а у его ног вился сгусток мрака, смутно напоминающий ушастую черную кошку.

Я смотрел во все глаза и не мог вымолвить ни слова. Язык будто распух, и я был над ним не властен. В горле пересохло до хрипоты, а сердце отчаянно стучало. Атта, казалось, чувствовал себя тоже странно. Монстр прижал уши и начал ползком подкрадываться по кровати к незваному гостю.

Я не мог отвести взгляда, вглядываясь в смутно знакомое лицо. За спиной мужчины темнота бурлила, как живое существо. По черному телу мрака проходили тонкие ниточки голубого свечения. То тут, то там вспыхивали и гасли искры.

– Привет, Макс, – произнес мужчина и вынул из кармана черный блокнот, на котором золотом блеснула эмблема. Мне показалось, что она похожа на птицу, и что я уже видел такую. – Давно не виделись.

– Папа? – прохрипел я, прежде чем Атта, зарычав, прыгнул на синюю дверь и своим весом захлопнул ее.

Вмиг пространство завибрировало, сжалось и вывернулось. Туман исчез, мир снова обрел краски, а закрытая дверь вновь была снежно-белой.

– Папа, не уходи! – крикнул я изо всех сил.

– Не-папа! – зарычал монстр. – Не-Макс!

Я жадно хватал воздух ртом. Сердце выпрыгивало из груди. Время растянулось, и в этой тянучке я чувствовал радость долгожданной встречи и всепоглощающую злость на монстра, который не дал этой встрече свершиться. Соскочив с кровати, я кинулся к двери и рывком распахнул ее. Но за ней, конечно же, было пусто. Лишь коридор с унылыми стенами. Я обернулся и увидел, как из-под кровати вылезает Атта. Монстр, причмокивая, потянулся, разминая сначала передние, а затем задние лапы. Он был все тем же лохматым, фиолетово-зеленоватым монстром.

Всего лишь очередной дурной сон… В носу защипало. Мир поплыл. Втянув полную грудь воздуха, я протер глаза и нехотя побрел в ванну, умылся, переоделся и спустился вниз. Дом был пуст. Надо же, меня это обрадовало. Никто не стал свидетелем очередной моей постыдной истерики.

На столе, придавленная блюдом с куском черничного пирога, топорщилась записка. Аккуратный почерк с завитками, не чета моим каракулям, сообщал, что Кэр и Ви отправились по делам, а завтрак ждет меня в холодильнике. Не верите, что моя мама писала о себе в третьем лице?

Дословно: «Кэр и Ви объяты заботами, что могут свалиться лишь на двух юных сердцем особ, одной из которых не терпится посмотреть новый город, а вторая не в силах ей отказать, рассчитывая извлечь пользу от этой прогулки по делам». Что, переводя на человеческий, сокращалось до: «Кэр и Ви ушли по делам». Иногда взрослые слишком занудны и за словами забывают суть.

Намазывая арахисовое масло на вчерашний черничный пирог, отринув даже мысли о «полезной пище», я чувствовал пустоту, которую не мог описать словами. Словно я на необитаемом острове, и кашалот проглотил мелькнувший на горизонте корабль. И вроде остров неплох, и я привык на нем жить. И, может, корабль шел совсем другим курсом. Но какая-то обида на кашалота за сожранную надежду. Или на корабль – за то, что он существует? Будто я уже похоронил мысли о нем, свыкся с островом, а теперь вновь… Но вновь что?

Я намазал еще один кусок и пододвинул тарелку Атте, который забрался на стул напротив. Монстр шумно обнюхал угощение и принялся чавкать.

Механически пережевывая пирог, я не чувствовал вкуса. Мои мысли вновь унеслись к синей двери. Вдруг это не просто сон? Вдруг на той стороне города, в особняке Паучихи, за дверью, ведущей в подвал, скрываются не только монстры, но и ответы на все вопросы? На мои вопросы. Или хотя бы на один, но самый главный. Ведь где-то должна быть та дверь, за которой прячется правда?

Я вспомнил про пленку! Да, я ведь сделал снимок тогда. Чуть не уронив табуретку, я побежал наверх, схватил фотоаппарат, забрался на кровать с ногами и проверил счетчик. Почти кончилась!

Атта уже сидел рядом. Его когтистая лапка потянулась к камере, но я не позволил взять аппарат. Монстр попробовал снова, и вновь безуспешно. Еще раз. Безрезультатно. Тогда Атта прижал уши