— Что значит почти? — спросил Сиддик, присаживаясь на подготовленную подушку. — Что могло помешать тебе в осуществлении нашего плана?

Сатифа утихла, но вскоре продолжила. В этот момент в двери постучали в внутрь один за одним вошли слуги, неся в руках подносы с едой и различными яствами. Ставя их рядом с Халифом, они тут же удалялись прочь, видя в каком состоянии находилась приехавшая дочь их повелителя.

— Я думала она умерла, но в глубине души знала, что это невозможно.

— О ком ты?

— Малена, отец. Она жива и уже как я понимаю давно прислуживает этому жалкому роду.

Сиддик ничего не ответил и потянул руку за едой.

— Она все испортила. Остановила меня в шаге от победы.

— Значит ты предусмотрела не все, хотя убедила меня в обратном.

Дочь резко повернулась к отцу и посмотрела на него своими широко открытыми глазами. Их черная бездна была готова проглотить ничего не подозревавшего халифа, но тот, зная характер своей дочери, просто переждал нахлынувший гнев.

— Я виновата — сама знаю, но не надо мне об этом напоминать. Кто знал, что она будет находиться именно там? Прошло ведь столько времени. Орден распался на части, все выжившие разбежались по разным уголкам мира, как испуганные потопом крысы. Удивительно как ей удалось выжить в той неразберихе.

Халиф выслушал ее и как будто ничего не понимая в ее разговоре, пригласил за стол. Сатифа не сразу, но согласилась. Голод мучал ее уже несколько часов и только ненависть и злоба, наполнившая ее за последние несколько дней, не давал задумываться о ее. Теперь ей можно было расслабиться и спокойно поесть.

Проглотив практически все, что было принесено, она довольно упала на несколько лежавших позади нее подушек. Сон стал подкрадываться к дочери могущественного халифа, но она отогнала его, вновь поднявшись и заговорив с отцом о будущей судьбе их общего плана.

— Ты так спокоен, что это начинает меня пугать.

Халиф улыбнулся.

— С твоей неудачей ровным счетом ничего не поменялось. Захват долин — это вопрос времени, ближайшего или нет — меня это мало заботит. Сейчас ни за пределами моего царства, ни тем более внутри, нет таких врагов, которые бы угрожали мне одним лишь своим существованием. Мы что-нибудь придумаем, по крайней мере теперь нам известно с кем нам предстоит столкнуться.

Он наклонился через весь стол и взял из самой крайней миски несколько сушеных яблок. Затем, предложил дочери пройти в свою комнату и отдохнуть после долгой дороги, однако женщина отказалась, посетовав на то, что ненависть не даст ей спокойно заснуть.

Так они провели почти целый час, пока остатки посуды не были вынесены слугами, а в помещение вновь не зашли наложницы халифа. Их было много и все оказались с закрытыми лицами в длинной одежде. Сатифа бросила ненавистнический взгляд на каждую из них, зная, что сейчас все они смотрят на нее и после вышла, даже не попрощавшись с собственным отцом.

Сиддик простил ей это. Дочь всегда была особенной в характере и с самого детства проявляла его во всей красе. Теперь же, обученная и воспитанная по всем правилам Ордена, ей прощалось буквально все, если это конечно не выходило за рамки дозволенного.

Однако слова о Малене беспокоили его не меньше, чем ее. Близняшки. Это было, наверное, самое страшное в тот день, когда жена его родила ему детей. Две половинки, неразрывно связанные на протяжении всей жизни. Орден принял их, хотя все до единого понимали какую трагедию несут они внутри себя. Как две противоположности, как небо и земля, как огонь и вода. Они дополняли друг друга и в тоже время были ненавистны обеим. Жаль, что, когда Орден распался и все вокруг закипело словно масло, одна из них не умерла, дав при этом другой возможность полностью перевоплотиться.

В следующий раз они встретились уже поздно ночью. Сон остался позади, рутина королевских дел больше не беспокоила его и теперь у него наконец появилась возможность открыть своей дочери то, что он скрывал от нее с самого рождения.

Войдя в сокровищницу халифа, они вскоре оказались у массивных металлических дверей, тянувшиеся от двух противоположных стен и казавшиеся настолько несокрушимыми, что даже ей, Сатифе, и в голову не могло прийти какой силой нужно обладать чтобы сокрушить их.

Охрана почетно встретила их ударом мечей и расступилась перед высоким халифом, дав тому пройти как можно ближе к замку. Он всегда носил ключ с собой. Хранить его опасался даже под самой грозной и надежной охраной, предпочитая самому нести ответственность за сохранность многочисленных сокровищ. Когда же ключ развернулся в его пальцах как бутон розы, распустив свои острые лепестки в стороны, он вставил его в замочную скважину причудливой формы, куда мог подойти только его ключ. Щелкнул замок, механизм провернулся несколько раз и сокровища открылись могущественному халифу. Блеск золота в свете горящих факелов ударил в черные глаза Сатифы, она отвернулась, потом, слегка привыкнув к этому богатству невиданных масштабов, все же смогла преодолеть боль и посмотреть вперед.

Это были настоящие горы. Именно горы золотых монет, высившихся к самому потолку и расползавшихся в стороны под небывалой нагрузкой. Драгоценности, переливающиеся многочисленными оттенками камни, серебро и прочий благородный металл, все это сейчас было открыто ей и от увиденного у нее захватило дух.

Сиддик ждал. Он понимал, что сейчас чувствует его дочь, никогда не видевшая ничего подобного. Конечно, она знала, что ее отец самый богатый во всем мире, но чтобы все было именно так, чтобы золото лежало словно какой-то песок, сваленный как попало и напоминавший песчаные дюны древней пустыни.

— Пойдем. Я кое-что тебе покажу.

«Кое-что? Значит это было вовсе не то, что он хотел ей показать?»

Она недоуменно посмотрела на своего отца. Как в детстве раскрыв свои черные бездонные глаза и немым вопросом требуя ответов. Но Сиддик молчал, хотя и чувствовал недовольство своей любимой дочери.

Шли медленно, аккуратно обходя золотые горы и стараясь не наступать на лежавшие под ногами драгоценные камни. Теперь их цена была не такой высокой какую многие торговцы требовали за них. Здесь, среди таких же, как и они, все эти самоцветы были просто камнями, по которым они ступали словно по ничего не стоящему мусору.

Обогнули самую большую гору и устремились вглубь, где свет горящих факелов стал слабеть и постепенно ее тело стал охватывать холод.

Сатифа плотнее закуталась в свои одежды и смиренно следовала за своим отцом. Впереди их ждала тьма. Даже охрана, шедшая за ними по пятам, внезапно остановилась и больше не сделала ни шага. Дальше они последовали вдвоем.

— Я долго думал стоит ли тебе показывать это. Размышлял над этим вопросом много лет, но только сейчас, когда ты встретилась со своим прошлым, я решил, что настало то время, когда тебе стоит рассказать о всем.

Через несколько шагов они полностью погрузились во тьму пещеры с сокровищами. Последние искры догоревшего факела растворились в холодном воздухе, дувшем откуда-то сверху, и они стали единой частью всей этой громадной конструкции.