Ее голубые глаза сверкнули.

— Вы хотите сказать, что я должна избегать одного из своих друзей?

— Я говорю лишь то, что не побоюсь сказать ему прямо в лицо. Поль — такой человек, с которым вам будет трудно управиться. Я говорю так ради вашего блага. Вашего брата здесь нет, и здесь нет никого, кто мог бы вас оберечь от опасных мужчин, — сухо сказал он.

— Спасибо, вам нет надобности беспокоиться обо мне. Я в состоянии позаботиться о себе сама. — Ее голос от злости звучал глухо.

— Вполне могу поверить вам, однако должен заметить, что вы не относитесь к тем, кто общается с женатыми мужчинами.

— Женатыми мужчинами? — переспросила она.

— Поль Рибо женат.

— А! — Она почувствовала, что оказалась в глупом положении, и злилась на него за это. Она взглянула на его пальцы на своей руке и убрала ее, затем, открыв дверь, оглянулась и вышла из машины.

— Что ж, на сегодня вы совершили все свои подвиги. Можете отправляться домой как хороший мальчик. — Не успела Триша договорить, как осеклась и подумала о том, что же вселилось в нее, что она ведет себя таким образом. Она чуть было не стала извиняться, но, взглянув на его лицо, поняла, что бесполезно.

Он не был настроен принимать извинения. Хотя она быстро вышла из машины, он успел сделать это еще раньше. Они встретились у подножия ступенек, ведущих к двери виллы. Его глаза сверкали, словно кусочки гранита, и она почувствовала ужасающую мужскую силу, когда он наклонился в ее сторону.

— Черт возьми! От меня нельзя отделаться, словно я студент, пришедший на первое свидание! — От злости он щелкнул пальцами. — Итак, вы обращаетесь со мной как со студентом. Что ж, я буду себя вести как студент!

Он обхватил ее сильными руками, источая холод и опасную злость. Когда его губы прижались к ее рту, требовательно и безжалостно, весь мир куда-то исчез, оставив их на своей собственной планете. Было бесполезно сопротивляться хватке, похожей на клещи. Она была совершенно беспомощна и неспособна трезво мыслить, его губы и руки изменяли весь ее мир. Когда наконец он поднял голову, он не отпустил ее сразу, а свирепо смотрел на нее с необузданной злостью в сверкающих глазах. В этом тупиковом положении Триша понимала, что обидела его как мужчину, но ей было все равно.

Она с дрожью втянула в себя воздух.

— Значит, спасибо за все, — задыхаясь, прошептала она, выскользнула из его цепких рук и побежала к входу на виллу.

Она слышала, как он развернул машину на подъездной дорожке и помчался в сторону ворот. Нет сомнений, он потешался над возникшей ситуацией, но нет необходимости вымещать свое недовольство на ней. Вот скотина!

Очутившись в своей комнате, Триша посмотрела на свое бледное растрепанное отражение в зеркале и прикоснулась тыльной стороной пальцев к щекам, которые горели от смущения. Ее глаза светились и блестели, губы были теплые и красные. События нынешнего вечера лишили ее всяких сил, она чувствовала себя истощенной и усталой. Ей хотелось лишь доползти до постели и найти забвение среди прохладных простыней.

Теплый солнечный свет уже проник в ее комнату, когда она проснулась после удивительно спокойной ночи. По почте пришло письмо от Джереми, в котором он кратко описал то место, где он остановился, в заключении он выразил уверенность, что может положиться на нее как на защитницу своих интересов. Встав, Триша раздумывала, отказаться ли ей от продолжения притворной помолвки или отнестись к ней как к шутке в надежде, что она само собой забудется. Однако письмо Джереми дало ей пищу для размышлений. В прошлом они были слишком близки, чтобы она могла предать его. За завтраком есть не хотелось, но Гортензия, пришедшая, чтобы убрать со стола, ничего не сказала, а только приподняла брови, считая, наверное, что мадемуазель после вчерашней ночи страдает от похмелья. Позднее Гортензия отправилась за покупками, а Триша гуляла по территории виллы, поболтала с Анри, мужем Гортензии, который снова вернулся, оставив свою тещу дома в добром здравии. Он собирал овощи в огороде и, когда пошел в дом, Триша продолжила прогулку и побеседовала со стариком Жаком, садовником с маленькой серебристо-белой острой бородкой и кокетливым беретом, надвинутым на бледно-голубые поблескивающие глаза.

У них не получилось связного разговора, так как Жак был родом из Эльзаса и говорил не совсем на том языке, к которому привыкла Триша. Но они неплохо понимали друг друга, и Триша обнаружила, что испытывает симпатию к этому человеку.

Она заполнила остаток утра хлопотами по дому, но обнаружила, что не может серьезно заняться ими, и во взвинченном состоянии отправилась обедать. Гортензия приготовила отличный обед, который поставила на маленький столик на террасе, полагая, что Триша, возможно, проголодается после вялого завтрака. Она старалась как могла, чем вызвала одобрительную улыбку на лице Гортензии. Когда раздался протяжный звонок, возвестивший приход Рива, она успела переодеться в зеленовато-желтое льняное платье с белой кружевной лентой, пришитой золотистыми стежками вокруг квадратного выреза и коротких рукавов. К платью она надела аксессуары белого цвета и, поскольку белый цвет ей очень шел, осталась очень довольна своим видом. Если у Рива и возникли сомнения относительно того, как его встречают, то он скрыл это за очаровательной улыбкой. На нем был серо-голубой костюм под цвет его глаз, бледно-голубая рубашка и галстук в тон. Он смотрелся элегантным, но явно мужественным, гибкий, со стальными нервами, беззаботный, но он завладел ее сердцем. Его густые темные волосы, которые, как бы тщательно он их ни причесывал, поднимались вверх, поблескивали на солнце золотисто-каштановыми прядями, когда он помогал ей сесть в машину.

Они быстро выехали через ворота виллы, и, только когда машина помчалась по залитой солнцем авеню, он нарушил молчание.

— Все еще сердитесь на меня за вчерашний вечер? Приношу свои извинения.

От его оценивающего взгляда искоса и сознания его близости ей делалось не по себе. В его голосе зазвучали более холодные ироничные интонации.

— То есть если извиняться перед английским желтым нарциссом, именно этот цветок вы мне напоминаете сейчас. Обычно английские поляны изображают покрытыми коврами желтых нарциссов у подножия серебристой березы и могучих дубов.

Она с удивлением взглянула на него:

— Вы знаете Англию?

— Очень хорошо, моя бабушка — англичанка. — Не вдаваясь в подробности, он вдруг затормозил на обочине дороги. Засунув руку в карман, он вытащил маленькую коробочку, нажал ее, и она со щелчком открылась — показался изумительный крупный бриллиант. — Да, — холодно ответил он, реагируя на ее испуганный вздох. — Это кольцо. Адель лишь первая из многих, кто будет смотреть, есть ли кольцо.

Не церемонясь, он стащил с ее левой руки перчатку и в следующее мгновение кольцо уже сидело на ее пальце — оно было точно по размеру. Она испуганно посмотрела на него голубыми глазами.

— Оно прекрасно и слишком ценно, чтобы его носить по такому случаю. Я никогда не думала, что все это зайдет так далеко. Мне будет боязно носить его.