– Кто бузить начнет?

– РСДРП, большевики. И не буза будет, а переворот. Власть захватят самозванцы, всю страну на колени поставят.

– Не может быть, – вырвалось у Матвея. – Столько людей жалеют об отречении государя. Раньше порядок был.

– Большевики горазды на обещания. Сам еще не раз на митингах услышишь. Рабочим пообещают отдать заводы в управление, крестьянам – землю, отобрав их у сельских мироедов. Обманут жестоко! А когда народ возмущаться начнет, от голода целыми деревнями вымирать, будет поздно, в крови страна захлебнется – брат на брата пойдет.

Матвей вскочил.

– Не могу поверить! Сказал бы кто другой – посмеялся.

Отцу Матвей верил безоговорочно.

– То, что ты услышал, должно остаться между нами. Помнишь, ты был на встрече с Ульяновым, подпольный псевдоним Ленин. Вот он главный смутьян.

– Не знал, а то бы застрелил.

– Что толку жалеть о несделанном? Ты бы вот что сделал – устроился на работу, причем попроще. Подумай, что умеешь, да по знакомым пройдись. Нужен работяга с рабочими руками. Коли получится, иной раз водочки с сослуживцами попей, матерком ответствуй, слова попроще быть должны. Ты же перевоплощался раньше. Считай и сейчас тебе особое задание, а наградой будет жизнь тебе и жене, а может, и деткам, коли сподобит Господь.

Все, что говорил отец, было шокирующим, не укладывалось в голове. Рушился устоявшийся миропорядок, а в перспективе смутные времена и большая кровь. Как в армии и жандармерии был приучен к приказам, так и отца слушал. Уже следующим днем поехал в Петроград. Знакомых осталось много. Однако с прежней службы помочь мало чем могли, уж больно служба специфическая. Да и встречаться не хотелось. Пусть лучше сослуживцы забудут, что был такой – Матвей Кулишников. Ныне он безработный Митрофанов.

Повезло сразу же, причем не по знакомству. Шел к знакомому, которого когда-то выручил из беды. На улице у поребрика автомобиль стоит. Знакомый и по России и по Франции «Рено», машина простая, крепкая. Рядом владелец или начальник, шофер едва не по пояс под капотом.

– Илья Владимирович, свечи уже старые, а где новые взять? Нет же нигде.

Шофер выбрался из-под капота, принялся крутить заводную рукоять. Мотор молчит. Матвей усомнился, что виноваты свечи, все четыре сразу отказать не могут, мотор ни одной вспышки не дал. Либо магнето барахлит, либо подача топлива. На всех «Рено» бензобак выше мотора стоит. Между двигателем и лобовым стеклом, бензин к карбюратору самотеком течет. Случись попасть грязи в бензопровод, машина встанет. Матвей подошел. Даже интересно было, сможет ли устранить неисправность?

– Слышь, земляк, разреши взглянуть? – обратился он к шоферу, нарочито грубовато.

Шофера до массовой автомобилизации были сродни летчикам. Знания специфические нужны и опыт. Только Матвей уже года два-три не практиковался.

– Можно подумать – соображаешь! – пробурчал шофер.

Матвей бензошланг с патрубка карбюратора сдернул, бензин течет струйкой. Уже хорошо, выкрутил ключом свечу, сырая. Стало быть, бензин в цилиндры поступает, а поджечь его нечем, неисправно зажигание. Открутил крышку магнето, раньше именно такие были. Вот и неисправность на виду. Подрегулировал, скомандовал.

– Крути!

Шофер нехотя крутнул ручку, а мотор тут же подхватил, заработал вначале неровно, с перебоями, а через полминуты устойчиво. Илья Владимирович удивлен был. Незнакомец за несколько минут привел машину в рабочее состояние.

– Механик? – спросил он Матвея.

– Вроде того, – кивнул Матвей.

– Учился? Образование есть?

– В автомобильной роте.

– Отлично! Пойдешь ко мне работать?

– Смотря, как платить будешь, барин.

– Тридцать рублей.

– Столько слесарь на заводе получает, а и всех дел у него молотком стучать. Меньше полусотни не возьмусь.

Илья Владимирович торговаться начал, добавил пять рублей.

– Барин, я свое слово сказал, – Матвей повернулся уходить.

– Погоди! Мы торгуемся, а я не видел, каков ты за рулем?

– Проверить можно.

– Тогда садись за руль. Степан, а ты рядом и приглядывай.

Волновался Матвей. Шоферское дело практику любит. Да еще каждый автомобиль свои особенности имеет – не там педаль сцепления берет, у рулевого управления люфт из-за износа, механический привод тормозов схватывает с левой и правой стороны не одновременно, что при резком торможении чревато заносом. Потому рычаг подачи топлива на руле двигал осторожно. Шустрить можно, когда к машине привык, знаешь особенности. Получилось отлично, без единой помарки. Трогал плавно, не глох, резко не тормозил, заставляя пассажира клевать головой, как китайского болванчика. В общем, Илье Владимировичу понравилось.

– У того дома останови.

Выполнил. Пассажир сказал:

– Беру и зарплату в пятьдесят рублей платить буду, по высшему разряду. Чувствуется опыт.

Степан рядом сопел обиженно. Илья Владимирович вышел, уже с тротуара сказал:

– Степан, ты объясни новичку, где гараж, да куда машину подавать.

Машин в гараже оказалось три, все французские, принадлежали морскому ведомству, а занималась контора снабжением – доски, краска, канаты и прочее. Для корабля, хоть боевого или вспомогательного, много чего требовалось. Это Матвей немного позже выяснил. Начальник гаража показал Матвею его машину.

– Принимай.

Осмотрел, завел, сделал кружок по территории гаража. Впрочем, там же располагался склад. На Матвея выписали в конторе пропуск, вписали в списки работающих.

– Повезло тебе, парень, у нас паек выдают, не то что в других местах, – сказал завгар.

У Матвея еще одна проблема – где жить. Своя квартира далеко, а главное – пользоваться ею пока отец не рекомендовал.

– Ни к чему соседям тебя в новом облике видеть, да еще с другой фамилией.

У начальника гаража о жилье спросил.

– Не местный, что ли?

– В Ольгино проживал, однако с поездом проблемы, редко ходить стал, как бы на работу не опоздать.

– В трех домах отсюда бабка Дуня койки сдает. А хочешь, так и комнату.

Завгар нацарапал адрес на бумажке.

– Ты грамотный ли? Сочтешь?

– Разберу.

Едва сдержался, чтобы не улыбнуться. Его, закончившего гимназию, Михайловское военное артиллерийское училище, спрашивают, умеет ли читать?

Прошел к бабке Дуне, снял комнату с отдельным входом и своим ключом. Одно дело делить комнату в казарме с офицерами, другое – неизвестно с кем. Человек может оказаться больным, в войну из-за плохого питания, тяжелых условий, многие болели туберкулезом. Причем серьезная болезнь коснулась и членов царской семьи. А еще сосед может оказаться горьким пьяницей, картежником, да просто психбольным.