вернее, нелюдей, так её обрадовала, что она с трудом поборола желание броситься шуту на шею.

Вид шут имел на сей раз совершенно здоровый, радуя глаз прежней энергичностью и румянцем во всю щёку. Его одежда, украшенная мелкими бубенчиками, выглядела значительно менее торжественно, чем в прошлую встречу, и состояла из множества лоскутов невообразимых цветов, от сочетания которых рябило в глазах. Головной убор отсутствовал, являя миру буйную рыжую шевелюру.

— Добрый вечер! Так приятно видеть вас в добром здравии, — подойдя ближе, поприветствовала Оля заметно смущённого знакомца.

— И вам доброго вечера, госпожа Ястребова, — шут отвесил демонстративный поклон, во время которого бубенцы пришли в движение, издав мелодичный звон.

— А давайте где-нибудь поболтаем, выпьем чаю? Я тут знаю одну очень уютную гостиную. Помнится, вы рекомендовали мне попробовать сорбет из лепестков розы.

Она подошла к лакею, отобрала у него коробочку с розовой лентой, сказав скорее утвердительно, чем вопросительно: «Это же мне», и направилась знакомой дорогой в голубую гостиную, где происходил их первый разговор с Сирином.

Удобно расположившись на небольшом диванчике, пока шут отдавал распоряжения по поводу чая, Оля занялась распаковкой подарка. В коробке обнаружилась премиленькая записная книжка в украшенном бисером переплёте, к которой прилагалась карточка с надписью:

Нет ночи для меня, ведь ярче солнца светит

Любимый образ тот, что в сердце я храню.

— Что ж, господин шут, самое время поведать, зачем вы храните в своём сердце мой образ?

После первого момента смущения оборотень уже полностью пришёл в себя и, устроившись в кресле напротив, уверенно заговорил:

— В этом я не оригинален, госпожа Ястребова. Я уже вам говорил, что во дворце о вас судачат абсолютно все. А сейчас ещё больше, чем раньше. Ум, красота, магическая сила, которой я лично обязан жизнью, — шут проникновенным жестом прижал руки к груди, — всё приковывает к вам внимание и делает вас центром моих мыслей и днём, и ночью. Да продлит Всесущий ваши счастливые дни, ибо только…

— Такая откровенно грубая лесть, господин шут, редко работает, — прервала Оля на полуслове цветистую речь, — и, честно говоря, я слишком устала, чтобы поддерживать ваши игры. Не пытайтесь уйти от вопроса. Для чего вы осыпали меня подарками с романтическими признаниями. Вы же в курсе, что у меня есть жених, правда?

Шут присел на край кресла напротив разгневанной собеседницы и вздохнул.

— Не уверен, что вы меня сейчас правильно поймёте, но нельзя ли оставить наш разговор в тайне от господина Ависа?

Видя, что Оля ещё больше нахмурилась, он продолжил уже совершенно другим, встревоженным голосом, лишённым всякого пафоса:

— Боюсь, Сирин меня убьёт. Ну или пошлёт ко всем чертям и больше никогда не будет со мной разговаривать. И никакие десять лет дружбы не помогут.

Брови шута поднялись домиком, уголки рта опустились, от чего лицо приобрело по-детски расстроенное выражение, при виде которого стало понятно, что он намного моложе, чем показалось Оле в начале знакомства. Шут продолжал:

— Понимаете, король отправил вашего жениха в Инферно с секретной миссией государственной важности. Вызвал рано утром и всё так было быстро решено, что Сирин не успел вам ни о чём сообщить. Я его тогда провожал до портала, и он говорит, переживаю мол, что пропаду вот так неизвестно на сколько, ничего госпоже Ястребовой не объясняя. Я и хотел, чтоб вы не подумали ничего плохого, как-то скрасить время его отсутствия, ну, чтоб вы считали, что эти небольшие знаки внимания от него и знали, что он не перестаёт о вас думать. А сейчас он может решить, упаси Всесущий, что это я к вам подкатывал. Даже вы, вон, так решили. Сколько раз обещал себе не лезть в чужие сердечные дела и вот нате, снова на те же грабли.

Сокрушённо покачивая головой, он замолчал, по-видимому, погрузившись в мысли о злосчастных граблях, каковые встречаются на жизненном пути на каждом шагу.

Еще до окончания повинной речи самозваного Купидона стало очевидно, что судьба в его лице послала Ольге бесценный подарок. Из всего сказанного она сделала вывод, что, во-первых, шут — старый друг Сирина и должен знать о нём больше, чем кто бы то ни было, а во-вторых, как лицо, постоянно находящееся при монархе, он наверняка детально осведомлён о происходящем при дворе, в том числе и о расследовании, а значит, может поделиться крайне полезной информацией. А самое прекрасное — это что чувство вины и страх перед гневом Сирина не позволят отказать любящей невесте друга в небольшой просьбе.

Вообще-то Оля не считала себя мастером интриг, однако сейчас грех было не воспользоваться моментом. Начать она решила издалека:

— Если это не противоречит дворцовым правилам, не против перейти на ты? Как тебя зовут?

Вспомнив советы земных психологов о том, как производить благоприятное впечатление на окружающих, она посмотрела шуту прямо в глаза и широко улыбнулась.

Он поёжился и отвёл взгляд, но быстро ответил:

— Можно и на ты, почему нет. Я — Бэзил Фелидай Линикс Бон-Бон младший.

— Ты правда оборотень?

— Да.

— А в кого оборачиваешься?

— Мой зверь — рысь.

— О, — оживилась Оля, — я так и знала, что котик. А Бэзил, это как Василий, Васька, в общем, по-нашему. А можешь показать своего рыся?

— Во дворце оборачиваться запрещено.

Возможность трансформации из человека в животное взбудоражила Олино воображение. Хотелось выспросить всё и про звериную ипостась, и про отличия оборотней от людей, и про процесс превращения. Однако разговор никак не желал клеиться, спотыкаясь об односложные ответы шута. Тот настороженно поглядывал на собеседницу в попытке понять, чего от неё можно ожидать и согласится ли она хранить в секрете его неудачную попытку заменить временно отсутствующего жениха.

«Кажется, человеческая психология тут не годится, — решила Оля. — Кошки вроде вообще прямой взгляд в глаза принимают за агрессию. И что делать, не за ушком же его чесать».

Отчаявшись расположить к себе напрягшегося оборотня, она решила последовать старой мудрости «Честность — лучшая политика» и прямо сообщила:

— Ладно, Василий, расслабься уже, не буду я ничего говорить Сирину. Но и ты должен кое-что для меня сделать.

— Если будет в моих силах, постараюсь исполнить любую твою просьбу, — выдохнул шут с явным облегчением.

— Ты знаешь, зачем Сирин отправился в Инферно? И что удалось выяснить про гибель бедного Нетэдира Ар-харрата?

— Вообще-то это государственная тайна… — начал было Бэзил-Василий, но, перехватив многозначительный Олин взгляд, брошенный на перстень Ависов, поспешно добавил: — Хотя, если ты пообещаешь никому не говорить, думаю, вреда не будет от того, что я тебя кое во что посвящу. В конце