в тот возраст, когда почти что угодно – цвет чашки, например, или кто первым переступит порог – вызывает внезапные приступы враждебности.

Из-за ссоры детей я напрочь забыла о желании показать Джейку эсэмэску от мужа Ванессы. Потом я завернула ребят в теплые, подогретые на батарее полотенца, и они, усевшись на кроватях, медленно и старательно читали вслух отрывки из полагающихся им по возрасту книжек. В подобных случаях я всегда чувствовала одно и то же: наши дети, прижимаясь к нам все теснее, как будто пытались забраться внутрь нас и разрушить раздельное существование наших тел.

Тэд смог прочесть всего несколько слов, и очень скоро он вообще перестал читать и устало опустил голову на подушку. Его глаза то закрывались, то снова открывались.

– Читай ты, мамочка, – попросил мальчуган.

С первых же фраз история приключений Бифа и Чипа[5] отвлекла меня, погрузила в магию слов. Но довольно скоро я поймала себя на том, что могу и читать, и думать о своем, что мои глаза и губы способны без труда действовать автономно, а мои мысли при этом легко вернулись к сообщению, хранившемуся у меня в телефоне.

По какой причине Дэвид Холмс пожелал со мной встретиться? Я пыталась вспомнить, как он выглядит, но на ум мне приходили только отдельные черты лица: каштановая борода с проседью, узкие блеклые глаза – а может, и не узкие, может, он просто щурился от света. Джейк говорил мне, что он тоже ученый и специализируется в той же области, что он сам и Ванесса, что он профессор в университете, более престижном, чем тот, в котором трудятся они. Теперь я начала более ясно вспоминать Дэвида Холмса, особенно исходящий от него дух самодовольства, который был так заметен на нашей рождественской вечеринке, на некоторых факультетских сборищах. Похоже, подобные мероприятия для него были только мимолетным развлечением, не затрагивающим основ его жизни.

Тэд зевнул. Я наклонилась, поцеловала его в щеку и ощутила кисловатый запах, исходивший от кожи под волосами и за ушами.

– Спокойной ночи, милый.

Еще один поцелуй в лоб – и хватит, решила я. Я боялась, что слишком часто целую своих детей. Нужно было делать это реже, дать им больше свободы.

Выходя из комнаты, я положила телефон в задний карман джинсов. Решила стереть сообщение, пока оно не попалось на глаза Джейку. Он мог рассвирепеть. Послание исчезнет так же быстро, как улетело отправленное мной электронное письмо. Мгновенное решение – и жизнь могла поменяться от одного легкого нажатия на экран.

Я сразу отправилась в кухню и открыла холодильник. Я слышала, как Джейк наверху, в нашей спальне, читает книжку Пэдди. Слова сливались в ровный звук. Я придвинула к себе пиалу, накрытую тарелкой, и еще что-то, завернутое в пищевую пленку. В последнее время я устраивала себе поздний ужин из остатков еды, ела, стоя около холодильника, не пользуясь ни тарелкой, ни ложкой, ни вилкой. Просто запихивала в рот один кусок за другим.

Какой-то новый вид голода заставил меня взять в руки треугольный кусок сыра и обкусывать его с краев, как яблоко. Я прошлась по всей посуде с остатками еды и нашла тунца под майонезом. Быстро отправила его в рот – теперь постоянно была голодна. Пустота, поселившаяся внутри меня, только и ждала, чтобы я хоть чем-то ее заполнила.

В детстве я однажды совершила ошибку: кое-кому рассказала о ней. О ее крыльях. О крылатой женщине.

«Ага! – услышала я в ответ. – Ну понятно! Ангел-хранитель!»

А однажды в новостях рассказали о том, что нашли скелет с крыльями. «Вот и доказательство, – пошли разговоры. – Значит, ангелы существуют. Ангелы или еще кто-то».

А оказалось, что это подделка, а никакое не чудо. Куриные крылья да чьи-то ловкие ручонки, поработавшие в темном сарае, – и мертвец превратился в нечто иное.

Глава 28

Через несколько дней у Пэдди был день рождения, и его приближение маячило впереди, словно далекий монумент, детали которого были скрыты из виду. Многолюдный праздник нам было сложно себе позволить, но, похоже, это все же было неизбежно, потому что как иначе мы могли бы порадовать сына и не дать ему ощутить себя изгоем? Я разослала приглашения еще до конца семестра, надеясь, что пасхальные каникулы будут означать, что большинство детей попросту не смогут прийти. Давно уже стало нормой в нашей школе приглашать весь класс, арендовать зал и аниматора. Однако целью таких мероприятий становилось совсем не желание доставить радость детям. Они чаще всего капризничали и ссорились, а родители именинника в лучшем случае были просто расстроены, а в худшем едва держались на ногах, дрожащими руками раздавая пакетики из переработанной бумаги с угощением, которые дети уносили с собой.

Я подолгу сидела с ноутбуком в кафе у реки, делая вид, будто работаю, а на самом деле я заказывала разные предметы для тематического пиратского праздника. Стаканы и соломинки, карандаши, упаковки надувных шариков, контейнеры с мыльными пузырями, бумажные скатерти, маленькие водяные пистолеты, свечи и крошечные йо-йо, к каждому из которых сбоку была прикреплена наклейка с изображением пирата – все разные. Я бродила по Интернету, что-то выбирала и тут же отвергала. Все это мне удавалось делать намного быстрее, чем раньше. Я просто-таки чувствовала, как во мне скапливается энергия, словно после поедания сладкого, так же быстро, как ртуть взбирается вверх по градуснику при высокой температуре.

Порой я ни о чем другом думать не могла. По ночам мне стали сниться разноцветные попугаи, здоровенные корабли с мордами драконов на носу, дождь из шоколадных золотых монеток. За день мне удавалось сделать слишком мало того, что было связано с работой. И клиенты начали обстреливать меня сдержанными мейлами. Некоторые учтивые фразы призваны были ранить не хуже оружия: «Мы разочарованы тем, что…», «Мы ожидали…», «Мы надеялись…».

И всегда «мы», даже от тех клиентов, которые раньше писали о себе в единственном числе. Видимо, ранить было легче, действуя совместно. Я чувствовала, как работа ускользает у меня между пальцев, но поделать с этим ничего не могла – слишком быстро работал мой разум. Я была способна только просматривать задания и выхватывать обрывки информации.

Несмотря на это, жизнь продолжалась – эта новая версия нормы, этот способ существования, к которому мы так быстро приспособились. Я по-прежнему каждый день забирала мальчиков из школы, хотя Джейк сидел дома и захламлял гостиную стаканами от кофе и обертками злаковых батончиков. Надев наушники, он что-то печатал, сидя с ноутбуком на