Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда они приблизилась, стражники низко им поклонились и синхронно отдали честь.
- Полиция! - восторженно заверещал Лео, ткнув пальцем в сторону стражи.
Один из стражников, не сдержавшись, улыбнулся, но тут же снова придал лицу нейтральное выражение.
Самый высокий стражник трижды медленно ударил массивным золотым скипетром по дверям. Двери отворились, и они вошли.
Терраса была заполнена сотнями людей, которые образовали коридор, в безмолвном почтении ожидая появления монарха.
Снова обняв ее за талию, Маттиас повел Фрэнки вперед.
- Ой, сколько людей, мама, смотри! - снова завопил Лео и захлопал в ладоши. Все засмеялись вместе с Лео. А он на мгновение прикрыл глаза пухлыми ручками, а потом, отняв ладошки от лица, произнес грозное: - У‑у‑у!
Последовал новый взрыв смеха. Фрэнки тоже улыбнулась, беспомощно взглянув на Маттиаса.
- А я‑то беспокоился, что он испугается и заплачет, - процедил Маттиас, не разжимая губ.
- Будущий шоумен, ни больше ни меньше, - прошептала в ответ Фрэнки.
Лео повторил свой трюк. Гости снова умиленно рассмеялись.
Фрэнки осмотрелась и увидела на стенах нечто знакомое. Она непонимающе уставилась на свои картины, развешанные по стенам.
- Как они здесь очутились? - недоуменно спросила она.
Лицо Маттиаса оставалось непроницаемым.
- Ты больше не можешь продавать свои картины, Фрэнки. В твоем теперешнем положении это было бы неуместно. Но это не значит, что мир не должен восхищаться твоим талантом.
- Я… но ты… они должны были появиться на выставке в Нью‑Йорке.
Он кивнул.
- Я купил их все.
- Но зачем было покупать? Я могла бы позвонить Чарльзу и все объяснить.
- И лишить его комиссионных? Он поставил на тебя. - Маттиас покачал головой. - Он выбрал тебя, чтобы показать твои работы, а он профессионал и знает толк в хорошей живописи. Так почему бы ему не получить за это вознаграждение?
Его проницательность и похвала тронули сердце Фрэнки.
- Я и понятия не имела…
- Таковым было мое намерение.
В душе Фрэнки забрезжила надежда.
- Спасибо. Я безмерно тронута, - тихо сказала она.
Словно догадавшись, что она может превратно истолковать его поступок, Маттиас небрежно добавил:
- Это был логичный шаг, Фрэнки. Твое искусство заслуживает того, чтобы его увидели, но ты больше не можешь продавать картины, иначе все поймут, что ты пользуешься своим титулом в корыстных целях. И это теперь твоя страна, поэтому картины должны быть здесь, в Толмиросе.
Объяснение прозвучало по‑деловому, но не умалило красоты жеста.
Невозможно поверить, что только прагматизм и здравый смысл двигали поступком Маттиаса. Фрэнки хотелось надеяться и верить, что им двигало нечто более личное.
Он хвалил ее работы, но они выражали ее сущность. Оценить их по достоинству значило понять и оценить ее.
- Пойдем, сокровище. Все здесь жаждут познакомиться с тобой. Надеюсь, ты не устала.
Сначала он подвел ее к премьер‑министру, а затем в течение трех часов перед ней промелькнул калейдоскоп новых лиц. Маттиас все время оставался рядом. Его теплая и сильная рука не покидала ее талию. В животе Фрэнки порхали бабочки.
Когда пришло время уходить, она была совершенно обессилена, но трепет надежды в ее сердце никак не желал утихать.
Через неделю она выйдет замуж за человека, в которого влюбилась. Фрэнки отказывалась верить, что и он однажды полюбит ее. После семейной трагедии он заморозил свое сердце, и кто мог винить его за это? Фрэнки наполнилась решимостью сделать так, чтобы его сердце оттаяло.
- Ты отлично справилась сегодня. - Маттиас смотрел, как Фрэнки вошла в спальню в прозрачном пеньюаре из тонкого шелка. Он весь вечер наблюдал за ней и, нарушая протокол, обнимал за талию, потому что не мог не прикасаться к ней. Это желание чертовски его удивляло.
Сначала он намеревался просто поддержать ее и защитить, как и говорил в лимузине. Хотя она уверяла его, что справится, он чувствовал, что Фрэнки нервничает. Затем, когда они вышли на террасу и она начала непринужденно общаться с членами парламента и правительства на его родном языке, хотя и запиналась, подыскивая правильные слова, Маттиас почувствовал нечто темное, зловещее и явно нежеланное. Это была ревность.
Он не желал делить Фрэнки ни с кем.
Каждый из присутствующих жаждал лично с ней познакомиться, и Фрэнки никому не отказывала. Она готова была провести на приеме еще три часа, но Маттиас выступил с заключительной речью, и прием закончился. Даже произнося последние слова, он наблюдал за ней. Она стояла рядом. Светлые волосы развевались на ветру. Внизу волны бились о берег. Природа словно говорила, что место Фрэнки именно здесь, в Толмиросе.
Маттиас отогнал крамольные мысли.
- Мне было весело и приятно, - сказала она. - Оказывается, это так здорово и приятно быть в центре внимания.
Он открыл было рот, но все слова вылетели у него из головы, потому что в этот момент Фрэнки подняла руки и собрала гриву волос в небрежный пучок. Ее груди приподнялись, а соски уперлись в тонкую ткань неглиже.
У Маттиаса пересохло во рту.
Вот опять. Желание бурлило в нем, подобно лаве в жерле вулкана. Маттиасу грозила реальная опасность стать одержимым Фрэнки.
- Насчет центра внимания я пошутила. Я просто хотела сказать, что все оказалось не так страшно, как я думала.
Он кивнул, настороженно на нее взглянув.
- Ты вела себя очень естественно. Думаю, что это черта твоей натуры.
- Ты действительно так считаешь?
- Да, - коротко бросил он. - Тебе предстоит целая неделя подобных мероприятий.
- О‑о?
- За несколько дней до свадьбы дипломаты и почетные гости прибудут, чтобы засвидетельствовать свое почтение женщине, которая станет королевой. У тебя будет много встреч.
- Понимаю. - Фрэнки задумчиво кивнула. - Я помню.
- Тебя это не беспокоит?
- Ну, я хотела бы получше говорить по‑толмирски, - сказала она прагматично. - А в остальном все в порядке. Я не стесняюсь, Маттиас. У меня нет проблемы общения с незнакомыми людьми.
Она опустила руки и искренне улыбнулась. Маттиасу стало не по себе.
- Я видел это сегодня вечером.
Ее улыбка погасла. Проклятье, он отреагировал на ее слова так, словно ревновал ее, что было недалеко от истины.
- Но это же хорошо?