несчастным. Здесь мое положение было безнадежным: я и об узле-то на галстуке не догадаюсь побеспокоиться! И вряд ли когда научусь этому.

И вдобавок, надо признать: Сэм Барроуз действительно был привлекательным мужчиной – этакий красавчик в духе Роберта Монтгомери. Тут он снял свои темные очки, я увидел мешки у него под глазами и слегка воспрял духом. «И совершенно напрасно, – осадил я сам себя, – посмотри на его атлетическое сложение. Такая фигура приобретается сеансами гандбола в частных клубах за пять тысяч долларов». К тому же наверняка у него имеется первоклассный доктор, который не позволит своему клиенту хлестать пиво или дешевый ликер. Сэм Барроуз никогда не ест гамбургеры в придорожных забегаловках. Он вообще не станет есть свинину, а только отборную телятину или говядину. Вполне естественно, что на нем ни капли лишнего жира. От всех этих мыслей мне стало еще хуже.

Я воочию видел результаты образа жизни, предполагающего протертый чернослив в шесть утра и четырехмильные пробежки по спящему еще городу. Молодой чудаковатый миллионер с обложки «Лук» явно не собирался помирать от инфаркта в сорок лет, напротив, он планировал жить и наслаждаться своим богатством. Уж его-то вдовушке не светит наследство, что бы ни говорила на этот счет американская статистика.

Да уж, чудак, мать твою!

Жуть!

Было где-то около семи, когда наш лимузин въехал в Бойсе и мистер Барроуз со товарищи вспомнил, что еще не обедал. Не знаем ли мы приличного ресторана в городе?

В Бойсе не было приличных ресторанов.

– Нас устроит любое место, где бы можно было легко поужинать, – пояснил Барроуз. – Жареные креветки или что-нибудь в этом роде. Нам предлагали несколько раз напитки в самолете, но поесть мы так и не успели – слишком были заняты разговорами.

Все же нам удалось отыскать подходящий ресторанчик. Метрдотель провел нас к подковообразной кабинке в задней части помещения, и мы расположились на кожаных диванчиках. Заказали выпить.

– Скажите, это правда, что основу своего состояния вы заложили игрой в покер в армейские годы? – спросил я Барроуза.

– На самом деле – игрой в кости. Шесть месяцев плавали, беспрерывно играя в кости. Покер требует умения, моя же сила в удаче.

– Не думаю, – возразила Прис, – чтоб вы заняли нынешнее положение только благодаря удаче.

– Представьте себе, это именно так, мадемуазель, – посмотрел на нее Барроуз. – Моя мать снимала комнату в меблирашках Лос-Анджелеса.

– Но ведь не удача же сделала вас Дон Кихотом, который вынудил Верховный суд США вынести решение против монопольной политики Космического агентства в отношении планет и спутников.

– Вы слишком добры ко мне, – склонил голову Барроуз. – На самом деле я просто хотел получить юридическое подтверждение права владения участками на Луне, так, чтобы их уже никто не оспаривал. Скажите, а мы встречались?

– Да, – подтвердила Прис с сияющими глазами.

– Но я не могу припомнить…

– Это была совсем короткая встреча, в вашем офисе. Поэтому неудивительно, что вы не запомнили. Зато я вас помню. – Она не отводила глаз от него.

– Вы дочь мистера Рока?

– Да, мистер Барроуз.

Сегодня, кстати, она выглядела эффектнее, чем обычно. Волосы уложены в прическу, немного косметики – ровно столько, чтобы скрыть природную бледность, вовсе не та кричащая маска в духе Арлекина, которую я наблюдал раньше. Она приоделась в пушистую вязаную кофточку с короткими рукавами, справа на груди поблескивала золотая брошка в виде змейки. К тому же, о господи, сегодня на ней был бюстгальтер, благодаря чему образовались некие выпуклости там, где их прежде не бывало. Надо же, по такому знаменательному случаю Прис обзавелась грудью! И не только. Когда она поднялась, чтоб снять пальто, я обнаружил – ее ноги в новых туфлях на шпильке весьма и весьма недурны. Таким образом, в случае необходимости девушка вполне могла привести себя в порядок.

– Позвольте поухаживать за вами. – Бланк подскочил к Прис, чтоб помочь ей освободиться от пальто, после чего отнес его на вешалку.

Вернувшись, он с улыбкой поклонился ей и снова уселся на свое место.

– А вы уверены, что этот старый греховодник, – он указал на Мори, – действительно ваш отец? Не пахнет ли здесь совращением несовершеннолетних? Смотрите, это карается законом!

И Бланк в неподражаемом комическом стиле ткнул указующим перстом в Мори. После чего широко всем улыбнулся.

– Ты просто сам на нее глаз положил, – заметил Барроуз, высасывая хвостик креветки и откладывая его в сторону. – А ты не боишься, что эта девушка тоже симулякр – такой же, как Стэнтон?

– Беру не глядя! – блеснул глазами Бланк.

– Она на самом деле моя дочь, – сказал Мори. Похоже, он чувствовал себя неловко. – До недавнего времени она находилась в школе.

– А теперь вернулась домой, – поддержал Бланк и заговорщицким тоном добавил: – В семью, так сказать?

Мори принужденно улыбнулся. Я вмешался, чтобы сменить тему:

– Очень приятно снова вас видеть, миссис Нилд.

– Благодарю.

– Этот Стэнтон, похоже, кое-кого испугал до смерти, – сказал Барроуз, оборачиваясь к нам с Мори.

Он закончил со своими креветками и теперь сидел, выложив локти на стол, сытый и довольный. Для человека, начинающего день с протертого чернослива, он удивительно славно управился со своим ужином. На мой взгляд, это характеризовало его с хорошей стороны.

– Так или иначе, вас надо поздравить! – констатировал Бланк и рассмеялся, довольный собой. – Вы изобрели чудовище! Попробуйте теперь изловить его! Пустите толпу с факелами по следу! Вперед!

Все вежливо посмеялись.

– А как умер в конце концов Франкенштейн? – спросила Колин.

– Обледенел, – ответил Мори. – Замок загорелся, они стали поливать его из брандспойта, и вода превратилась в лед.

– Но в следующей серии они нашли чудовище во льду, – добавил я, – и оживили его.

– Он сгинул в кипящей лаве, – выдвинул свою версию Бланк. – Я был там и вот, смотрите, сохранил пуговицу с его куртки.

Он выудил из кармана плаща какую-то пуговицу и с удовольствием демонстрировал ее всем по очереди.

– Пуговица всемирно известного чудовища Франкенштейна!

– Да брось, Дэвид, это же от твоего костюма, – отмахнулась Колин.

– Что! – притворно возмутился Бланк, затем внимательно вгляделся в свою находку и вздохнул: – Точно, это моя пуговица!

Он снова расхохотался.

Барроуз тем временем, закончив обследование зубов при помощи собственного ногтя, обратился к нам с Мори:

– Какую сумму вы вложили в этого робота?

– Около пяти тысяч на двоих, – ответил Мори.

– А сколько такая штука будет стоить при поточном производстве? Скажем, если выпускать их несколько тысяч?

– Черт, – поколебался Мори, – я бы назвал сумму в шестьсот долларов. При условии, что все они идентичны, имеют одинаковое управление монадой и аналогичные программы.

– По сути, – задумчиво произнес Барроуз, – это просто выполненные в натуральную величину говорящие куклы, из тех, что раньше пользовались популярностью, не так ли?

– Не совсем так, – возразил Мори.

– Ну хорошо, – поправился Барроуз, – говорящие и ходячие куклы – ведь добрался же ваш Стэнтон до Сиэтла.

И прежде чем Мори смог ответить, он закончил свою мысль:

– То есть это несколько усложненный экземпляр, снабженный автоматикой. Но фактически ведь ничего нового вы не изобрели?

Мы молчали.

– Как сказать, – произнес Мори, однако не очень уверенно. Я обратил внимание, что и Прис как-то поскучнела.

– Ну что ж, – произнес Барроуз все так же непринужденно, – в таком случае почему бы вам не объяснить мне все толком.

Он отхлебнул из своего стакана молодого венгерского