вас за слабака и сделал вам инъекцию. Успокойтесь, ничего страшного. Всего лишь способ укрепить сердечную мышцу. Мы ведь не хотим, чтобы ваше отважное сердце остановилось раньше времени!

— Вы будете меня пытать?

Спазм заставил сжаться мочевой пузырь. Штольц бросил рассеянный взгляд на щипцы и скальпели.

— Вам уже страшно. — Он сочувственно вздохнул. — Странно. Бросаться на двоих вооруженных мужчин с ножом не побоялись, а щипцы увидели, и поджилки дрожат. Кстати, я на всякий случай забрал ваши игрушки с собой.

Он протянул руку к пакету, лежащему на столе.

— Спросите, зачем я это сделал? Психология! Мужчины часто бывают привязаны к вещам, хотя скрывают это. Ваши любимые ножи, которыми вы так виртуозно владеете, будут лежать здесь, на виду. Если наша беседа увенчается успехом, вы запросто сможете их забрать и отправиться домой!

Роман потянул руку, но кисть была привязана крепко. Это только в фильмах у героев боевиков разбалтываются путы в нужный момент! Штольц заметил движение, улыбка тронула жуткие черты его лица.

— Вы — боец! — сказал он. — Надеетесь освободить руку и поразить меня при помощи своих ножей! Беспомощность угнетает больше, чем физические страдания. В принципе, в пытке нет необходимости. Достаточно сделать инъекцию пентотала натрия. Однако я предпочитаю старый добрый метод. Спросите, почему? Отвечу. Сам процесс пытки чрезвычайно интимен, рушатся психологические барьеры, человек полностью обнажает свою душу. Своего рода духовный эксгибиционизм. Читали роман Оруэлла «1984»? Блестяще описано родство душ, возникающее между палачом и жертвой.

Штольц потер ладони.

— Нас никто не побеспокоит. Здесь крепкие запоры и чудесная звукоизоляция, можете кричать сколько заблагорассудится. Некоторые люди стесняются криков. Ложный стыд! Это все равно что стесняться своей наготы.

Он исчез из поля зрения, заиграла классическая музыка.

— Вам нравится Шопен?! — прокричал невидимый за спиной Штольц. — Бедный малый сгорал от чахотки. При росте метр восемьдесят он весил сорок пять килограммов. Божественно гениален! Ушел из жизни в тридцать девять лет!

Он возник перед связанным человеком. Жуткое лицо выглядело необычайно одухотворенно, мышцы на оголенном торсе напряглись. Грустная музыка изливалась из динамиков. Штольц размахивал руками, словно дирижер перед отсутствующим оркестром. Он выглядел смешно и жутко. Роман увидел все это — отчетливо, ясно — в застывшем мертвенном свете стерильного покоя комнаты для допросов.

— Если вы не возражаете, я оставлю музыку! — пропел Штольц.

Двигаясь в ритме мелодии, он опять скрылся, но спустя мгновение появился, толкая на колесиках небольшую тележку.

— Я лично предпочитаю старые добрые клещи и щипцы, но мне запретили портить вашу нежную кожу. — Штольц говорил громко, перекрикивая динамики.

Его губы искривились в ухмылке. Словно тень безумия исказила уродливые черты.

— Вы обязаны вызвать полицию! — закричал Гутов. — Если меня обвиняют в соучастии, я дам показания!

— Конечно, дадите!

Штольц быстро расстегнул пуговицы на его рубашке.

— Мы не формалисты. У полиции и без нас забот хватает!

Он обнажил торс Романа, критически потрогал его трицепс.

— Вы не очень-то много уделяли внимания физической форме, — сказал он задумчиво, как врач, беспокоящийся о здоровье пациента.

— Зачем вам нужен беглец?! — воскликнул Роман.

Штольц снял простыню с тележки, на ней оказался замысловатый прибор. Из десятка разъемов свисали разноцветные провода, заканчивающиеся присосками. Конструкция отдаленно напоминала аппарат для записи кардиограммы. Палач убавил громкость.

— Так лучше. Не отвлекает. Верно?

— Вы не ответили! — переспросил Роман. Его сердце билось сбивчиво, в ушах звенели молоточки. — Зачем вам беглый?!

— Во всем должен быть порядок, — задумчиво сказал Штольц. Он включил прибор в розетку, загорелась красная лампочка, конструкция загудела, как сердитый шмель. Штольц распутал провода и лепил клеммы к обнаженному торсу пленника. — Порядок — основа системы. Если гражданин совершает преступление, его требуется найти и покарать. В ином случае система дает сбой.

— А если Мальчик не совершал того преступления, в котором его обвиняют?!

От прикосновений холодных присосок кожа покрылась мурашками. Штольц внимательно посмотрел ему в глаза.

— Вот сейчас вы говорите правду, — сказал он. — И это самое печальное! Буду откровенен.

Хозяйка организации, которую я в настоящий момент представляю, лично попросила меня найти беглеца, прежде чем это сделают сотрудники правоохранительных органов. Чего хочет женщина, того хочет Бог! Пробная акция! — Он повернул рычажок.

Вначале ничего не изменилось. Только в тех местах, где были приклеены присоски, возник легкий зуд.

— Все хорошо… все у нас идет замечательно! — прошептал Штольц. — Китайцы отлично знали специальные точки на теле человека. Достаточно укола, и вы либо исцелитесь, либо заболеете.

На безволосом черепе выступили капли пота, карий глаз затянуло слезной пленкой. Домовито гудел прибор, чесалась кожа под присосками. Затем колкие иглы пронзили тело, Роман вскрикнул от неожиданности. Губы палача тронула сладкая улыбка. Он оседлал стул, налил в бокал голубой жидкости, пригубил и зажмурился, как довольный сытый кот. На безупречно белой полоске марли под пластырем проступили красные пятна. Роман ощутил несколько коротких болезненных уколов, однако выражение лица безбрового садиста не внушало надежды.

— Во время нашего свидания подумайте над тем, что у вас нет отсюда выхода. Это усилит впечатления. Сейчас начнется… — пообещал Штольц.

Следующий укол оказался болезненнее двух предыдущих. Роман скрипнул зубами, и в то же мгновение судорога боли пронзила живот. Тело выгнулось дугой. Боль оказалась настолько сильной, что он даже не смог закричать. На мгновение он потерял сознание, но тотчас очнулся, его вытошнило на собственные джинсы.

Штольц тронул пальцами рычажок. Роман тяжело дышал, рот наполнился кровью, он сполз по креслу, не чувствуя рези в связанных запястьях. Палач достал чистый платок и заботливо вытер пленнику губы.

— Китайская акупунктура. Изощренной фантазии азиатам не занимать. Система рассчитана на десять уровней. Мы попробовали третий. Умная машина! — Он рекламировал пыточный аппарат, как заправский менеджер. — Если система жизнедеятельности начинает давать сбой, система отключается. Ну и прежде, чем продолжим наше увлекательное путешествие, должен задать прозаический вопрос: «Куда вы отвезли беглого преступника?»

Роман подтянулся на скользком кресле, упершись в подлокотники. В нос ударил запах мочи. Это он обмочился или следы несчастных предшественников? Глупая мысль. А умная мысль в чем, господин Гутов?! В том, что лысому уроду наплевать на Крымова. Он получает удовольствие от пытки. Вчерашние заботы о кредите показались сейчас детской забавой. Его здесь никто не найдет! Пытка будет длиться так долго, как захочет этот безумец! Почему он не сдает Крымова?!

— Дайте попить!

— Сию минуту, — кивнул Штольц. Он принес стакан с водой. — Вот видите, между нами уже промелькнула искра доверия!

— К черту! — прошептал Роман. — К черту жену, к дьяволу ипотеку! К чертям собачьим вашего беглого. Выгрузил его за городом, ничего больше не знаю!

Палач улыбнулся:

— Вы нравитесь мне,