— И что теперь? — спрашиваю немного иронично, поднимаю голову.

И тут же замолкаю: сехеди передо мной нет, как нет и других избранных, младших лхасси и Дорнана.

Зато скульптура Праматери внезапно оживает и делает шаг с постамента вниз. Мраморная нога неслышно касается пола, шуршит ткань одежд. Меня охватывает смесь ужаса и благоговения. Женщина с нечеловеческим лицом подходит ко мне, легким движением руки приподнимает мой подбородок. Я чувствую, как синие омуты её глаз затягивают меня в пучину, вот только не океанских вод, а бездонного неба. А потом холодные мраморные губы касаются моих в поцелуе.

Резкий рывок, меня выбрасывает в незнакомое место. Под ногами — зеленая долина, за спиной — ревут волны прибоя, передо мной — Стена. Воздух наполнен шелестом, я не сразу понимаю, откуда он. Потом замечаю, что по гладкой белесой поверхности бегут сотни трещин. Меньше, больше, длинные, короткие, ровные и волнистые они, как паутина, пронизываю незыблемую толщу камня, чтобы спустя мгновение с треском разорвать его. Осколки градом сыплются вниз и тают, не долетая до земли.

Стена рушится. Неравномерно, медленно, но неумолимо. Вскоре из-за нее начинают проступать очертания знакомых холмов и заливов, кажется, на горизонте я даже вижу город своего детства.

Душу охватывает всепоглощающая радость. Я смогла! У меня получилось! Хочется бежать и хохотать от счастья, но на первом же шаге спотыкаюсь обо что-то, падаю на колени.

На траве передо мной лежит тело. В груди — огромная рваная рана, на месте сердца — пустота, синие глаза неподвижно смотрят в небо.

Дорнан.

Нет! В ужасе вскакиваю на ноги, зажимаю рот обеими руками. Тошнота накатывает с такой силой, что я едва не выворачиваюсь наизнанку. А шелест нарастает, приближается, заглушая все остальные звуки.

А потом я вижу Мику, на землю по разные стороны от нее падают две тени: взрослая и детская. Стена рядом с нами раскалывается — и тень ребенка бесследно тает. Подруга оборачивается ко мне:

— Зачем, Лиан? — слова ударяют плетью. — За что?!

— Нет-нет… — шепчу беззвучно, меня бьет крупная дрожь. — Это не я, не я, слышишь? Я не хотела, не могла! Я не желаю так…

Огонек свечи, неизвестно как появившейся в моей руке, с треском гаснет, мир погружается во тьму, а я до хрипа кричу в пустоту, оправдываясь перед теми, кто уже не услышит.

Резко открываю глаза — передо мной комната в замке. Незнакомая, гораздо просторнее и богаче, чем моя нынешняя, окна её выходят в сторону Стены. Нерушимой, как и прежде, тянущейся от горизонта до горизонта.

За спиной раздаются знакомые тяжелые шаги. Запах раскаленного камня и солнца врывается в моё сознание прежде, чем я слышу слова:

— Свет мой, как ты сегодня? И как наша маленькая принцесса?

Дорнан обнимает меня за плечи, одной рукой касается моего округлившегося живота. Губы владыки обжигают шею поцелуем. Чувствую толчок под сердцем. Раз, другой, словно легчайшее прикосновение, но такое отчетливое, что сомневаться не приходится: дитя в моем чреве радостно приветствует своего отца.

— Я оставил мальчиков с наставниками. К сожалению, сегодня прибывает делегация киссаэров, следует уделить им внимание.

Разворачиваюсь, всматриваюсь в знакомое лицо, полное эмоций, жизни, радости. Праматерь! Я и не понимала, какое это счастье: просто знать, что никто не погиб по твоей вине! Да, он чужак и, наверное, враг, но я желаю справедливости, а не смерти.

— Что с тобой? — Дорнан касается пальцем моих дрожащих губ. — Почему ты плачешь?

Вместо ответа утыкаюсь ему в грудь. Пусть даже это было только видение, но справиться с накатившим облегчением нет сил.

— Это из-за магии? — по голосу слышу, что Дорнан обеспокоен. — Не стоит волноваться, мы успеем вовремя. На юге не будет больше напрасных жертв.

С моих губ срывается горький смех. Жертв? Значит, таким будет будущее людей если я отступлюсь? Существует ли вообще правильный выбор?

Я с силой отталкиваю от себя Дорнана и вновь оказываюсь во мраке. Передо мной в пустоте висит свеча, пальцы холодит тяжелое золото.

— Выбирай, — шепчет пустота.

— Не стану, — говорю сперва тихо, но потом выкрикиваю во всю силу легких: — Не стану!

Ответом мне становится молчание и рассыпанные в пространстве, лишенном направлений, шарообразные сгустки света. В каждом — фрагменты того, что может случиться. Стоит мне прикоснуться к ним — и я проживаю крохотный момент своей возможной судьбы. Упорно просматриваю десятки вариантов, но разочарование и потери преследуют меня по пятам. В одних случаях страдают несущие пламя, в других — люди, и я ничего не могу с этим поделать.

— Прочь.

Устало взмахиваю рукой, светящиеся шары послушно разлетаются в стороны. Сажусь на землю, обхватываю себя руками. И старательно пытаюсь понять, где же ошиблась.

Киссаэр Риан вряд ли хотел бы, чтобы всё закончилось именно так. И я не хочу. Просто не могу взять на себя ответственность за столько судеб. Кто я, чтобы решать, кому жить, кому умирать? Чего стоит справедливость, оплаченная такой ценой?

Свеча дрожит во мраке, язычок пламени склоняется то в одну сторону, то в другую.

Это моё будущее. И моё решение.

— Если мир в моих руках, плевать на правила, — произношу вслух из чистого упрямства. — Никто не заставит меня выбирать то, что я ненавижу, слышите?

Взмахом руки подзываю один светящийся шар и с силой вырываю из него небольшую часть. Свет дрожит и тянется, размазывая образы внутри, но всё же поддается.

— Так-то лучше.

Повторяю эти действия еще много раз, потом собираю из фрагментов возможного будущего единственно приемлемое для себя. Да, я должна стать женой ардере, чтобы разделить его магию и силу. Пусть лхасси увидят то, что должно их успокоить: детей, брак, наше с Дорнаном счастье, и пусть в этом будущем найдется место для обоих народов.

Я подхватываю сформированное видение и опускаю его на золотую пластину. Минуту ничего не происходит, потом на поверхности проступают руны. Подношу к лицу огонек свечи, зажмуриваюсь и задуваю его. А потом открываю глаза.

Не знаю, сколько прошло времени в настоящем мире, но сехеди Айоней сидит напротив меня в той же позе. На лице его огромное изумление:

— Это невозможно! Ты же человек! Почему на тебе поцелуй богини?

Тут только замечаю, что мои руки светятся белым. Огни, подобные росчеркам молний, вспыхивают и гаснут прямо на коже. Ловлю свое отражение в золотой пластине — такие же росчерки горят на лице, шее, в волосах.

Айоней принимает из моих рук запись, поднимается, отходит в сторону, а я оглядываюсь в поисках Дорнана. Алти-ардере смотрит на меня в упор, не надо быть магом, чтобы понять: он гордится тем, как я показала себя.

Владыка встает с места, подходит ко мне, подает руку. Сияние бледнеет, но у нас есть несколько секунд, чтобы насладиться его свечением.