– Ваша светлость?

– Хорошо, не будем об этом. Все равно, я полагаю, этому уже не поможешь. У вас были дети?

– Ваша светлость, я не была замужем.

– Да, но мы с вами знаем, что рождение детей не всегда связано с браком. Итак, как я понимаю, у вас никогда не было детей.

– Конечно, не было!

– Жаль. Тогда мы бы с уверенностью знали, что вы не бесплодны.

Здесь Констанс совсем смешалась и не нашла слов, чтобы ответить. Да и что она могла сказать? Герцогиня, повернувшись на каблуках, подошла к широкой кушетке и, подхватив левой рукой шлейф, села. Довольно много времени у нее ушло на то, чтобы уложить вокруг себя ярды складок широкой юбки, и, лишь покончив с этим, она снова посмотрела на Констанс.

Ее лицо представляло собой как бы набросок портрета, очерченного с помощью складок. Небольшие глазки герцогини помещались в глубокой складке между щеками и бровями, ее рот, большой, с крупными губами над крутым подбородком, был как бы заключен в две крупные складки, похожие на круглые скобки. Но больше всего Констанс поразили волосы герцогини. И не столько тем, что их было слишком много. Они удивляли своим ярко-рыжим цветом, слишком ярким, каким природа еще не наделяла человека. Без постороннего вмешательства здесь не обошлось.

– О! Я вижу, вы любуетесь моей диадемой, – улыбнулась герцогиня. – Это герцогская реликвия, ей более пятидесяти лет. Как вы сами видите, она из золота и бриллиантов в форме листьев и ягод клубники. Я берегу ее специально на случай коронации. Когда придет время коронации принца Уэльского, я должна буду показать, что привыкла к тяжести этой диадемы.

Герцогиня опять повергла Констанс в состояние растерянности. Она снова оказалась неспособной произнести нужные слова. Но будущая свекровь ждала ответа, и Констанс наконец решила отшутиться:

– Боюсь, ваша светлость, что у меня нет таких проблем, потому что нет диадемы.

– Не говорите ерунды. Только герцоги и герцогини имеют на это право, мисс Ллойд. А что касается вас, то и подавно: диадему не может носить незамужняя женщина. Это было бы дерзким и неприличным.

– Я запомню это.

– Советую вам это сделать. Почему вы не надели одно из тех платьев, которые я вам послала?

– По дороге мы были ограблены, нам угрожали оружием.

– Кто это «мы»?

– Меня сопровождал мистер Смит. Друг Филипа. Кстати, где Филип?

– Откуда мне знать? Полагаю, где-нибудь что-нибудь ищет в дебрях Уэлса, а потом моет голову от угольной пыли.

– Филип моет голову от угольной пыли?

– Господи, конечно, нет! – Герцогиня рассмеялась, хрипло и от души.

Констанс обратила внимание на ее руки – грубые, большие, как у фермера или мясника. Она никогда еще не видела таких рук у женщин. Взгляд ее невольно упал на ноги герцогини. Она не ошиблась – ноги были под стать рукам.

– Ваша светлость, пожалуй, мне следует вам сказать, что фата, которую вы так любезно прислали мне, была разорвана грабителями.

Герцогиня посмотрела на нее так, будто у Констанс на голове выросли рога.

– О чем вы говорите?

– О кружевной фате, ваша светлость. Вы прислали ее мне вместе с платьями. Такая красивая кремовая кружевная фата.

– Что-то я не припоминаю. О да! – Герцогиня опять рассмеялась, но в смехе ее было что-то путающее, почти зловещее, подобное неуправляемой стихии. – Кружева? Мисс Ллойд, это была скатерть, к тому же машинной вязки. У меня не было во что завернуть вещи, ею я и воспользовалась. Зачем мне было посылать вам фату! Как забавно получилось!

Констанс, онемев, сидела и смотрела на герцогиню, лицо которой даже разрумянилось от удовольствия.

– Не хотите ли чаю, мисс Ллойд?

– О да. Спасибо. – Констанс попыталась улыбнуться.

– Чай там, на серебряном подносе. Мне две ложки, сахара и немного сливок.

Продолжая улыбаться, Констанс поднялась и налила, герцогине чашку чаю, сделав все, как та просила, а про себя подумала, что охотно положила бы ей ложек шесть сахара и сливок без меры.

– И что-нибудь сладкое к чаю, – добавила герцогиня.

Вернувшись к подносу, Констанс положила на тарелку несколько маленьких пирожных и подала герцогине.

– Пожалуйста, еще сандвич с кресс-салатом.

Констанс тщательно выбрала сандвич с салатом, добавив к нему и сандвич с помидором, и поднесла все герцогине. Сама же она быстро проглотила сандвич с салатом, чтобы утолить уже не на шутку разыгравшийся голод. Если хозяйка дома ей больше ничего не предложит, это будет все, на чем она должна продержаться до ужина.

– Вы можете тоже себе налить чаю, если хотите.

– Благодарю, ваша светлость, – с облегчением промолвила Констанс.

Герцогиня кивнула и шумно отхлебнула чай, крепко зажав крохотную чашку в своей массивной, грубой руке. Она ничего не говорила, но удовлетворенно улыбалась. Чай был приготовлен так, как она просила.

– Полагаю, что Филип приедет в конце недели, – сказала она.

– В конце недели? – недоуменно переспросила Констанс. – Где же он?

– Я послала его к избирателям в Боллсбридж.

Констанс не осмелилась напомнить герцогине, что Боллсбридж всего в нескольких милях от поместья, однако же сказала:

– Почему бы ему по вечерам не приезжать домой?

– Потому, милая, что он должен уделять серьезное внимание политике, работать над своими речами, высказывать новые идеи, которые заставили бы эту чернь проголосовать за него. Он должен приучиться к долгому стоянию на ногах, к рукопожатиям простых людей и всему такому прочему. А мы с вами тем временем поближе узнаем друг друга. Да, пока я не забыла, пойдемте-ка ко мне.

Констанс послушно выполнила просьбу герцогини. Та открыла ящик столика и протянула девушке небольшую коробочку.

– Это вам, мисс Ллойд.

– Благодарю вас, но это ни к чему.

– Это ваше обручальное кольцо.

– Обручальное кольцо? Возможно, будет лучше, если я подожду, когда Филип сам подарит его мне.

– Глупости! Приучайтесь к порядкам этого дома. Наденьте его.

Констанс послушно открыла миниатюрную бархатную коробочку. Внутри лежала, пожалуй, самая странная вещица, которую ей доводилось видеть. На золотом ободке сверкал желтым светом камень размером чуть поменьше круглой дверной ручки, обрамленный, насколько Констанс могла догадаться, то ли змейками, то ли ящерицами.

– О, какая прелесть!

– Конечно, прелесть. Я сама его выбирала. У Филипа нет времени этим заниматься. Кольцо в новом стиле, итальянской работы.