В те годы в советской идеологии возникла такая тенденция – годы правления В. Ленина описывались положительно, а вот сталинские времена (особенно последние годы) подавались как отступление от правильных ленинских. То есть Лениным били по Сталину. А чуть позже, в годы горбачевской перестройки, уже и авторитет Ленина будет ниспровергнут, дабы опорочить уже не кого-то из конкретных руководителей, а всю советскую систему. И это не было, как казалось поначалу, случайностью. Вот что скажет об этом один из «прорабов перестройки» Александр Яковлев (цитируется по его «Черной книге коммунизма»): «После XX съезда в сверхузком кругу своих близких друзей и единомышленников мы часто обсуждали проблемы страны и общества. Избрали простой, как кувалда, метод пропаганды идей «позднего Ленина». Надо было ясно, четко и внятно вычленить феномен большевизма, отделив его от марксизма прошлого века. А потом без устали говорить о гениальности позднего Ленина, о необходимости возврата к ленинскому «плану строительства социализма» через кооперацию, через госкапитализм и т. д. Группа истинных, а не мнимых реформаторов разработала (разумеется, устно) следующий план: авторитетом Ленина ударить по Сталину, по сталинизму. А затем, в случае успеха, Плехановым и социал-демократией бить по Ленину, либерализмом и «нравственным социализмом» – по революционаризму вообще. Начался новый виток «разоблачения «культа личности Сталина». Но не эмоциональным выкриком, как это сделал Хрущев, а с четким подтекстом: преступник не только Сталин, но и сама система преступна».

Почему вспомнилось именно это в свете фильма «Сотрудник ЧК»? Дело в том, что это было кино из разряда про «правильных» ленинцев-чекистов. Однако «правильными» там были не все. Был среди них чекист, роль которого и исполнял Олег Ефремов. Он играл жестокого человека, фанатика, который предпочитал решать все проблемы с врагами революции одним способом – ставить их к стенке. В его устах звучали следующие пассажи: «Ну-с, будем запираться или признаваться? Или вас шлепнут, мадам?», «Революционная ненависть – вот моя главная улика». И опять это укладывалось в русло тогдашней идеологии с ее разоблачением культа личности Сталина. В лице героя Ефремова был показан чекист, который в 1937 году будет активно участвовать в массовых репрессиях, ставя к стенке как виноватых, так и невинных. Чуть позже, в горбачевскую перестройку, будет перекинут мостик от этих «неправильных чекистов» к «неправильной системе», породившей этих чекистов. Причем эти «неправильные» чекисты почему-то носили только русские имена и фамилии (тот же Ефремов играл именно такого русского чекиста-фанатика). Хотя было известно, что среди них было много людей и других национальностей – например, евреев. Для этого достаточно взглянуть на списки руководителей НКВД в 20– 30-х годах, начиная от центрального аппарата и заканчивая его провинциальными филиалами. Даже ГУЛАГом в 1930–1938 годах руководили одни евреи. Но эта тема всегда была табу на официальном советском уровне (впрочем, та же ситуация и сегодня).

Отметим, что эта тенденция (с показом отрицательных сотрудников ЧК) при Хрущеве должна была продолжаться и даже расширяться. Например, на «Мосфильме» в 1964 году готовился к запуску фильм Марка Донского, целиком посвященный беззакониям, творимым в сталинском НКВД. Этот фильм должен был открыть дорогу и другим подобным лентам. Но смещение Хрущева остановило как этот проект, так и все остальные подобные. А перед этим председатель КГБ СССР В. Семичастный докладывал в ЦК КПСС следующее (записка от 10 июля 1962 года): «Под флагом разоблачения культа личности и его вредных последствий в иносказательной форме, а иногда и с антисоветских позиций критикуется советский общественный и государственный строй… Писатель Бондарев в повести «Тишина» (журнал «Новый мир», № 3, 4, 5, 1962 год) с ненавистью описывает образы чекистов, представляет их читателю тупыми, грязными и невежественными, произвольно распоряжающимися судьбами людей… Писатель Бакланов в повести «Мертвые сраму не имут» (Советский писатель, 1962 год) создает образ чекиста как дилетанта и самонадеянного, глупого человека…»

Но вернемся к фильмам с участием Олега Ефремова.

18 февраля 1965 года по советскому ТВ был показан первый отечественный сериал – пятисерийный фильм Сергея Колосова с «Мосфильма» «Вызываем огонь на себя». Это был военный детектив по одноименной повести Овидия Горчакова и Януша Пшимановского, рассказывающий о подвиге советских и польских подпольщиков в годы войны на оккупированной территории. В центре повествования был образ подпольщицы Анны Морозовой (актриса Людмила Касаткина) – реально существовавшего человека. Олегу Ефремову в этом сериале досталась небольшая роль – он сыграл партизанского связного дядю Васю.

Фильм был удостоен нескольких наград: Главного приза I Всесоюзного фестиваля телефильмов в Киеве в 1966 году, приза телевидения ГДР в 1966 году, премии Ленинского комсомола в 1968 году.

Вообще отметим, что в середине 60-х было уже десять лет, как Ефремов пришел в большой кинематограф. За это время он снялся в 14 лентах. Однако фильма из разряда «визитная карточка» у него тогда еще не было. Какие-то из этих картин были любимы зрителем, какие-то остались незамеченными, но по-настоящему знаковой ролью Ефремов пока еще не обзавелся. Но это время уже не за горами, до него осталось буквально чуть-чуть. А пока он записал на свой счет свой первый блокбастер – фильм, который станет лидером проката сезона 1966 года. Речь идет о мосфильмовской киноэпопее Сергея Бондарчука «Война и мир», где герой нашего рассказа исполнил пусть не самую большую, но очень значимую роль – Федора Долохова (этот персонаж появлялся в двух первых первых сериях эпопеи: «Андрей Болконский» и «Наташа Ростова»).

Кто такой Федор Долохов? Это пехотный офицер, но человек весьма противоречивый. С одной стороны, он храбрый и хладнокровный вояка, не боящийся смерти, но с другой – человек злой и циничный, разделяющий людей на вредных и полезных, причем вредных в его понимании гораздо больше. Долохов в романе был любовником Элен, он же провоцирует ее мужа Пьера Безухова на дуэль, зная, что тот не умеет стрелять, а также нечестно обыгрывает в карты Николая Ростова, после того как не сумел соблазнить его невесту, и помогает Анатолю устроить побег с Наташей Ростовой. Короче, пороков в нем гораздо больше, чем достоинств. В свои 25 лет он привык не верить честности, уму и таланту. Он может обмануть любого, даже вчерашнего лучшего друга, потому что знает: это простят. Не простят другого – слабости. А бесчеловечность вызовет уважение и страх. Долохов в романе – это антитеза Пьеру Безухову и Андрею Болконскому. Они ищут себя и находят свой путь не в злости и цинизме, а в служении добру и справедливости. Долохов ищет себя в других проявлениях.

Ефремов с удовольствием согласился играть эту роль, поскольку некоторые черты Долохова были и в нем самом. Он ведь тоже порой бывал циничен и жесток по отношению к своим друзьям и близким. Вспомним хотя бы его поведение на свадьбе у Олега Даля, где он, по сути, прилюдно оскорбил жениха и, вполне вероятно, способствовал разрушению семьи, которая едва появилась на свет (то же самое пытался сделать и Долохов по отношению к Николаю Ростову).

С неменьшим энтузиазмом Ефремов согласился сыграть и другого героя – опять же в мосфильмовской ленте, но уже у другого режиссера – Ролана Быкова – «Звонят, откройте дверь», где речь шла о приключениях двенадцатилетней девочки Тани, отправившейся на поиски зачинателей пионерского движения в стране. У Ефремова там была роль отца мальчика по имени Генка. Вернее, не роль, а ролька, но весьма колоритная – актер играл горького пьяницу. Причем, как гласит легенда, чтобы правдоподобно изобразить своего героя, Ефремов в течение нескольких дней находился… в натуральном запое. И это не было насилием над собой – как мы помним, наш герой был человеком сильно пьющим. Однако, как и подобает истинному таланту, умел так пить, что это почти не отражалось на творческом процессе. В итоге Ефремов и пить умел мастерски, и творчеством успевал заниматься – ставил спектакли, играл в них, а также снимался в кино.