Вторым способом существования Гавра были женщины. Хотелось найти богатую, не жадную и чтобы не сильно совала свой нос в его личное пространство. Чтобы в дни проигрыша могла покормить его и куда-нибудь сводить. И чтобы можно было у нее чем-то поживиться для следующей первой ставки. Тех, кто хотел разузнать о нем побольше, он сразу выметал из своей жизни. Но вот появилась Светка, которая поверила в родителей-художников, водила его по клубам и ресторанам, кормила и не задавала лишних вопросов. У Светкиной мамы драгоценности запросто валялись на трюмо в спальне и в ящиках, и пару раз, когда денег совсем не было, он аккуратненько и не наглея, без последствий запустил туда руку. У «казино» всегда вертелись скупщики подобного товара, и у Гавра был свой. В дни выигрыша, конечно, приходилось тратиться Светке на подарки, чтобы миф о художниках, которые подкидывают бедному сыну-студенту раз в месяц «стипендию», как можно дольше не развеивался. Еще он запустил утку, что переводит деньги в какой-то детский фонд, и Светка просто таяла и смотрела на него, как на божество, она могла отдать Гавру свой большой красный кошелек с логотипчиком «Шанель». Нельзя забывать и об одежде. Не только чтобы поддерживать миф. Он сам любил красивые и модные вещи. И тратил на них много денег, которые приходилось все время где-то брать. Последнее время его стало раздражать то, что он делает такие низкие ставки, унизительно ездит на электричке. Пора завязывать с этим убожеством. Надо найти три тысячи и сыграть по-крупному.

В этот день он услышал в столовой, что преподавателям утром дали зарплату. Да еще у него имелась неплохая заначка от предыдущих барышень и кое-что новенькое от Светкиной мамы. Надо рискнуть. Если повезет, получится нужная сумма. Он специально немного опоздал на лекцию, чтобы сесть около двери и постараться выйти до ее конца как можно незаметнее. Через полчаса он юркнул в коридор. Огляделся. Пустота. В деканате тоже не оказалось ни души. Все преподаватели разошлись по аудиториям. Сердце стучало так, что, казалось, слышно в аудитории, из которой он технично слился. Так воровать ему еще не приходилось никогда, то ли дело стянуть колечко с камушком из безучетной кучки ювелирного барахла у дамочки, пребывающей в розовых очках любви. Да, случались у него разные тетеньки. Не только молодые, но зато более богатые.

Если он услышит шаги, сразу сядет на стул, скажет, что кого-нибудь ждет. Кого, зачем? Надо придумать заранее. А, например, Викторию Андреевну, она ему одну книжку хорошую обещала по экономике стран третьего мира. А почему во время лекции? Да очень голова разболелась, а чего зря время терять, решил — посидит тут, подождет. Отмазы были, конечно, левые, но более-менее правдоподобные. Он размышлял об этом и параллельно двигался бесшумно от стола к столу. Многие преподаватели оставляли свои сумки прямо здесь. Абсолютно отсутствует бдительность! Но, как говорится, без лоха и жизнь плоха. Портфель Дмитрия Борисовича, мягкого и рассеянного преподавателя, погруженного только в свой предмет, стоял на стуле приоткрытый. Можно заглянуть. Между двумя книжками лежала пачка денег! Гавр недолго думая выхватил ее и положил в карман широких джинсов. Его слегка трясло, но он собрался, выдохнул и вышел практически спокойным шагом. Тихо приоткрыл дверь аудитории. Преподаватель что-то быстро рисовал мелом на доске, стоял спиной, студенты увлеченно слушали. Гавр пригнулся и проскользнул на свое место, кажется, его никто не видел. Лекцию он слушать не мог, адреналин туманил мозг, деньги через ткань жгли ногу. Сколько там, сколько? Нет-нет, так нельзя, надо успокоиться, где его обычное хладнокровие? Это игра, такая же, как и в рулетку. Он решил больше ни о чем не думать и стал дышать. Раз-вдох-два-выдох-раз-вдох-два-выдох. Когда прозвенел звонок, ему удалось более-менее угомонить свой растревоженный разум.

«Женская» ювелирка потянула всего на тысячу баксов. Чертов жадина-скупщик. Наверняка девушки покупали эти вещи раза в три дороже. Сумма из портфеля до тысячи недотянула, но была к тому близка. Надо где-то взять еще денег. Занять у Светки? Сказать, что другу делают операцию и нужно заплатить врачу? По-моему, красиво. Светка не отказала. Выпросила у матери «на сумочку». Он не знал, что эта просьба обелила его в глазах Светки после того, как Лара поделилась с ней своей версией о том, кто украл деньги у преподавателя, и посеяла в ее душе сомнение. Действительно, Света никогда не видела его родителей, никогда не была у него в гостях. Он отмазывался тем, что живет со старенькой свихнувшейся бабушкой и вообще никого к себе домой не водит, потому что ведет та себя неадекватно, и он стесняется. Но пообещал Светке, что обязательно пригласит ее, когда они поймут, что у них все серьезно, и решат пожениться. Однако, когда Гавр попросил деньги взаймы, да еще по такому поводу, и обещал обязательно их вернуть, — вот-вот, мол, родители должны прислать «стипендию», — все сомнения развеялись, а Светкины обида и злость на Лару усилились.

К этому четвергу он готовился с особенной тщательностью. Спрятал от матери майку, на всякий случай. Утром выключил телефон, чтобы никто не мог его потревожить. Проснулся рано, но не выходил из комнаты, пока мать не уехала на работу. Он не должен ни с кем разговаривать, должен настраиваться на игру. Такое волнение пугало его. «Нельзя, — говорил он себе, — относиться к этому с такой звериной серьезностью. Это игра, и бабки шальные. Ну и хрен бы с ними, если проиграю». С другой стороны, он понимал, что у него есть шанс выиграть много денег, и хотел выказать по отношению к божествам рулетки максимальное уважение. Заискивал перед ними, соблюдая ритуал, как бы говоря им — я знаю, тут ничего не вычислишь, система, конечно, есть, но вероятность просчитать ее минимальна. Он много сидел в Интернете и пытался использовать при игре разные версии, но понял, что только везение ему поможет, все от удачи зависит. Посмотрите, ради вас я уже ворую. Вы должны учитывать это. Потом его одолели сомнения: всего три тысячи — это копейки. Месяц скромной жизни. Или кому-то купить дешевенькое колечко. А я трясусь из-за них так унизительно. Ну, может, я выиграю в два, в три раза больше. И чего? Что мне это даст? Куплю пару дорогих шмоток, отдам Светке долг и оставлю на следующую игру? Просто существование. Никакого размаха.

Он боролся с сомнениями — нельзя так, любые деньги хороши, боги могут подумать, что он зарвался, и накажут его, не дадут выиграть. Мысли хаотично носились в его голове, перескакивая с одной на другую. Он злился, что не может сосредоточиться, войти в нужный душевный ритм, не знал, о чем правильнее сейчас думать, чтобы все сложилось. И решил, что пойдет в казино и там, прежде чем играть, посидит, чтобы проникнуться игрой, и тогда нужные мысли сами придут в голову. А сейчас он просто ляжет спать, — накануне Светка подсела на уши и не отпускала его до двух ночи, да еще обиделась, что он поехал домой, пришлось снова задействовать свою сумасшедшую бабушку. В этот день нельзя просыпаться абы где, утром на нервах встать ни свет ни заря. Надо просто поспать, свежая голова ему сегодня очень пригодится.

Он медленно шел по бульварам в сторону Арбата. Влажный асфальт отражал потемневшее сентябрьское небо и расплывающиеся на нем акварельные желтые фонари, накрапывал дождь, приятно было наступать на сырые мягкие листья, устилавшие дорожку. Мысли его крутились только вокруг этого дела. Он решил: выиграет двойную, оставит до следующего раза, потом удвоит эту же. Ну, немного оставит на жизнь. И уйдет. И дальше будет делать так же, а потом, когда сумма станет более-менее значительной, он вложит ее куда-нибудь, может, даже купит машину, и станет снова играть потихонечку. Он больше не хочет толкаться в электричках с вонючими бомжами, трястись в автобусах с несчастными бедняками, а потом играть на копейки в соседстве с местными барыгами и братками. Нет, только по-крупному. Он не из отбросов, его ждет большое будущее, и нельзя разменивать себя, гневить судьбу. Итак, для начала надо удвоить. Это легко, главное, вовремя остановиться. А это он умеет.