Эван с улыбкой наблюдал за шутливой перепалкой супругов.

— Мне нелегко даже с одним ребенком. Не представляю, как вы справляетесь, — заметил он.

— Я тоже! Мне кажется, я старею с каждой минутой, — простонала Эллисон.

— Ну, хорошо, в следующий раз я буду их купать, — не выдержал Алекс.

— И опять устроишь всемирный потоп? Ну уж нет! Твоя инициатива не стоит капитального ремонта.

— Пожалуй, нам пора ехать домой. Пойду поищу Грейси и Дженни, — сказал Эван, вставая.

Он собирался подняться на второй этаж, где находилась спальня Грейси, но заметил Дженни, весело болтающую с Брайаном Перкинсом у заднего входа.

Великолепно!

Он подошел к ним.

— А я все думал, куда ты пропала. — Он улыбнулся Дженни, а затем, приложив немалые усилия, обратился к стоявшему рядом с ней мужчине: — Здравствуйте, Перкинс.

— Как поживаете, Рефферти?

— Неплохо. — Не сдержавшись, Эван положил руку на плечо Дженни. — Совсем не плохо.

Брайан не мог не заметить этот жест.

— Я зашел узнать, как Дженни. Радость моя, если я могу чем-то помочь тебе, дай знать.

— Не волнуйся за меня, Брайан, все в порядке.

— Что ж, тогда оставляю ее на вашем попечении, — кивнул ковбой, задержав пронзительный взгляд на лице Эван. — Пока, Дженни.

— Пока, Брайан.

Как только Перкинс отошел на достаточное расстояние, Дженни отскочила от Эвана:

— Не смей так со мной обращаться!

— О чем ты говоришь?

— Не надо изображать святую невинность, Рефферти. Ты хотел, чтобы Брайан подумал, что между нами что-то есть.

— Что, если так? Что, если я действительно хочу, чтобы между нами что-то было?

Ее карие глаза сверкали от гнева.

— Тогда в следующий раз потрудись сообщить мне об этом первой!

Она развернулась на каблуках и вышла за дверь.

— Папа, Дженни сердится на тебя?

Эван обернулся и увидел стоящую на лестнице дочь.

— Да. Я расстроил ее.

— Тогда ты должен попросить у нее прощение.

Он обнял дочь:

— Я так и сделаю, моя хорошая.

К девяти вечера они вернулись на ранчо. Дженни помогла Грейси принять ванну, уложила ее в постель и села читать сказку. За все это время она ни разу не заговорила с Эваном.

Он должен был положить конец этой ссоре. Собравшись с духом, Эван заглянул в комнату дочери. Дженни закончила с чтением, поцеловала девочку перед сном и пожелала спокойной ночи. При этом на Эвана она даже не взглянула.

Поцеловав Грейси перед сном, он собрался уходить, но на пороге его догнал голос дочери:

— Папа, не забудь.

— Не забуду, моя хорошая. Все будет в порядке, не волнуйся.

— О чем ты не должен забыть, — спросила Дженни, когда он закрыл дверь в детскую.

— О том, что я должен извиниться за свое поведение. Прости, Дженни, я вел себя как придурок, но я лишь хотел защитить тебя. Перкинс когда-то причинил тебе боль.

— Я взрослая девочка, могу позаботиться о себе.

— А что, если я хочу заботиться о тебе, Дженни? — мягко спросил он, привлекая ее к себе. — Может быть, останешься здесь еще на одну ночь, а завтра утром я отвезу тебя в «Потайной стежок»?

— Спасибо, но я должна взять себя в руки, перестать бояться и вернуться туда.

— Хорошо, но перед тем, как оставить тебя там одну, я еще раз все проверю.

— Буду благодарна тебе за это. А теперь отвези меня домой, ковбой.

Эван припарковался у черного хода в «Потайной стежок». Теперь весь магазин был подсвечен дополнительными фонарями, а над каждой дверью стояли камеры слежения.

— Этот парень сумасшедший, если вернется сюда, — заметил он, оглядываясь.

— Да уж, — слабо улыбнулась Дженни. — Надеюсь, у меня получится самой отключить сигнализацию, когда мы откроем дверь, иначе сюда сбежится вся полиция.

— Давай попробуем.

Дженни открыла оба новых замка, вошла в магазин и увидела на стене мигающую красными огоньками панель. Она быстро набрала код и отключила сигнализацию.

— Ну вот. — Дженни вздохнула с облегчением. — С этим разобрались, что дальше? — Она подошла к двери, ведущей в ее квартиру.

Дженни была приятно удивлена, когда открыла дверь и вошла в свою комнату. Все было прибрано, стояла новая мебель, заменили даже разбитые лампы и телевизор.

— Здесь стало даже лучше, чем было, — неуверенно улыбнулась она, оглядываясь вокруг.

Дженни была счастлива, обнаружив свой сундучок с сокровищами в целости и сохранности на столе.

Эван подошел к Дженни сзади и положил руки ей на плечи.

— Мне очень жаль, что это произошло, — тихо сказал он. — Но я не устаю благодарить Бога за то, что тебя не было дома в тот вечер. Я не хочу, чтобы ты оставалась одна, Дженни. Я хочу быть с тобой, заботиться о тебе.

Дженни безумно хотела поверить ему. Но ей было страшно. Слишком много раз ее предавали люди, которым она доверяла.

— Скажи мне, что чувствуешь, Дженни, — прошептал Эван, поворачивая ее лицо к себе. — Скажи, как помочь тебе. Скажи, чего ты хочешь?

Эван прижал Дженни к себе, его горячие руки обжигали кожу сквозь тонкую ткань блузки. Он наклонил голову и нашел губами ее призывно приоткрывшийся рот, прогнав ее сомнения. Она прерывисто вздохнула, когда его руки скользнули под ткань блузки, накрыли округлые холмики груди с внезапно ставшими безумно чувствительными сосками. Она не смогла сдержать стон, когда он начал ласкать их сквозь тонкое кружево бюстгальтера.

— Я так хочу тебя, Дженни. Ты даже не представляешь, как сильно я хочу тебя! — выдохнул Эван, покрывая быстрыми поцелуями ее лицо и шею.

— Думаю, представляю, — улыбнулась Дженни, вставая на цыпочки и целуя Эвана. — Я тоже хочу тебя, Эван. Пожалуйста, не оставляй меня.

Она больше не хотела сопротивляться сжигающему ее изнутри желанию. Прижавшись к нему всем телом, она провела кончиком языка по его губам, которые с готовностью приоткрылись, позволяя ей проникнуть в его рот.

— Я здесь. Я буду рядом с тобой столько, сколько захочешь, — прошептал он.

«Я хочу, чтобы ты был со мной всегда!» — эта фраза была готова сорваться с ее губ, но Дженни не посмела произнести ее вслух. Она лишь крепче прижалась к нему, желая спрятаться в его объятиях, впитать его силу, его тепло.

На мгновение Эван прервал поцелуй, чуть отстранился и заглянул ей в глаза:

— Я хочу заняться с тобой любовью, Дженни. Но если ты не готова к этому сейчас, я отпущу тебя и буду спать на диване. Но я хочу, чтобы ты знала, я никогда не испытывал ничего подобного ни к одной женщине. Никогда.