— Думаешь, я этого не знаю? — Она резко втянула воздух. — Но я не замужем и беременность незапланированная. — Это вот было безответственно. — Так что они его любят, но все равно считают, что я сделала ошибку.

Что, если они правы? Она прижала ладонь к животу. «Прости, mia topolino…»

Райан присел на кофейный столик, упираясь коленями в ее колени.

— Допустим, они так считают. И что?

Теперь ей стоило бы помотать головой и сказать, что это не важно, но она не могла лгать.

— Я их люблю. И их мнение для меня важно.

— В наши дни нет ничего скандального в том, чтобы быть матерью-одиночкой.

— Я знаю, но это консервативный регион.

— Шок твоих братьев доказывает, как они за тебя беспокоятся, не хотят, чтобы ты с ребенком осталась без поддержки. Чтобы тебе пришлось справляться в одиночку.

Она сама не хотела справляться в одиночку. Райан хотел быть частью его жизни, но не частью семьи. И девяносто процентов заботы о ребенке достанется ей.

— Господи, Мари, они не считают тебя безответственной или неудачницей. Разве ты еще не поняла? Ты удерживаешь всю семью вместе!

Он смотрел так серьезно, что у нее замерло сердце. Но секунду спустя забилось с двойной силой.

— О чем ты говоришь?

— Очевидно, что у Анжело и Нико есть разногласия. И они хотят разного от жизни.

Мари хмыкнула. Это было видно любому.

— Думаешь, они считают друг друга некомпетентными?

Она замерла, внезапно понимая, куда он ведет. Райан аккуратно взял ее за подбородок.

— Единственное, что их связывает, — это ты. Их любовь к тебе, забота о тебе, радость от того, что ты есть, — это укрепляет вашу семью.

Он остановился, поглаживая пальцем ее щеку. Марианне хотелось только прижаться к его ладони… к нему. У нее в груди что-то заныло. Она по своему опыту знала, что только Райан может ее успокоить.

Он нахмурился, явно думая о другом; Марианна сказала себе, что хорошо, что он не знает ее мысли.

— Не знаю, какими были ваши родители, но, похоже, ты была мостом между ними и братьями.

Он был прав, но Марианна не собиралась ему этого говорить. Райан все так же хмурился, но его взгляд остановился на ее губах, и в глазах вспыхнул такой голод, что у нее перехватило дыхание, губы разомкнулись. Время замерло.

А потом он отдернул руку и отшатнулся.

Не то чтобы он мог отодвинуться далеко — они все еще сидели, прижимаясь коленями. Она могла провести ладонью по его бедру, соблазняя, безмолвно предлагая… и он бы не отказался. От одной мысли ее бедра сжались в предвкушении. Однако ее рассудок предостерегал против этого. Она колебалась, словно на грани поступка, который изменит всю ее жизнь.

«Если ты и переспишь с Райаном, он тебя не полюбит».

Конечно нет. Но Марианна не отодвинулась.

— Ты услышала хоть слово из того, что я сказал?

Она вздрогнула.

— Твои братья, — продолжил он с напором, — не считают тебя неудачницей. Они могут не соглашаться с твоими решениями, как ты не соглашаешься с решениями, которые принимают они, но это не значит, что вы считаете друг друга неудачниками. Не значит, что вы друг друга не уважаете.

У нее сильнее забилось сердце.

— Ты правда так считаешь?

— Да. — Он снова подался вперед, опираясь локтями на колени. — Откуда у тебя такие идеи, Мари? Почему ты не говорила об этом с Нико и Анжело?

Она опустила взгляд на свои руки.

— Они присматривали за мной с раннего детства. Баловали меня, угождали всякому желанию, и… мне кажется, что я их разочаровала, что не достойна их веры в меня. — Она приподняла одно плечо. — Я хотела доказать им, что могу со всем справиться: могу хорошо работать в винограднике, могу стать замечательной матерью. Но похоже, что чем больше я стараюсь, тем хуже получается. Если я много работаю, то не забочусь о себе и ребенке. Кажется, что все, что я делаю, только подкрепляет их убежденность, что я ни на что не способна и обо мне надо постоянно заботиться.

— Чушь какая, — пробормотал он.

— И мне не кажется, что об этом можно им рассказывать. Они так много мне дают — лучшие братья, каких можно пожелать, — и нечестно просить у них большего.

— Они бы с радостью тебя переубедили.

Она сглотнула.

— В глубине души я не могу не чувствовать, что они правы.

Он раскрыл рот. Марианна потерла грудь ладонью.

— Как мне ругать их за реакцию на новость о ребенке, когда я сама отреагировала не лучше? Поверь, сначала я была не в восторге. Я боялась… и сердилась на себя. Хотела, чтобы все стало как прежде. Ужасно, правда?

Райан взял ее за руку.

— Это нормальная человеческая реакция.

Марианна сказала бы то же самое любой своей подруге, оказавшейся в подобной ситуации. Она все понимала, но…

— Мари, прости себя за это. И прости своих братьев за то, как они отреагировали сначала. И меня… — Он помолчал. — Ты приняла смелое и замечательное решение, и я не могу передать, насколько за это тебе благодарен.

Он говорил совершенно искренне. И это сняло камень с ее души.

— Тебе следует гордиться собой. У тебя будет ребенок! Это замечательно. Просто чудо.

У нее замерло сердце. Он прав!

В этот момент Марианна перестала сопротивляться искушению. Она подалась вперед, обхватила его лицо ладонями и прижалась губами к его губам. Райан застыл, но между ними пронеслись электрические искры, и у нее побежали по коже приятные мурашки. Она отодвинулась.

— Спасибо.

Он сглотнул и кивнул. У него бился пульс на шее, и Марианне казалось, что биение отзывается у нее в душе. У нее участилось дыхание. Она никогда так сильно не хотела мужчину.

Может, дело в гормонах? В любом случае попытки объяснить и понять не успокаивали ее чувства. Она покосилась на Райана и отвела глаза, прикусив губу. Они оба взрослые люди и знают, что секс не обязательно должен быть связан с любовью. Они могут доставить друг другу удовольствие…

Не задумываясь, Марианна пересела Райану на колени.

— Что…

Она прижала пальцы к его губам, не давая заговорить.

— Я хочу тебя, Райан, и знаю, что ты хочешь меня. И не вижу смысла себе отказывать. А ты?

Она провела ладонью по его груди, наслаждаясь твердостью мужских мышц под рубашкой. Он накрыл ее руку своей, прямо там, где тяжело билось его сердце.

— Ты сказала, что, если мы займемся любовью, ты не сможешь не влюбиться.

Марианна пожала плечами.

— Кто знает? Десять минут назад я была уверена, что братья считают меня бесполезной дурочкой. Но, похоже, я ошибалась.