Черт, кошмар снится?

Вижу, как трескаются ее губы. Капелька крови выступила. Хватаю край пододеяльника, смачиваю его в стакане воды и увлажняю ее губы. Облизывает их тут же.

Поднимаюсь с постели и чуть не бегом в ванную. Беру полотенце, смачиваю его водой и, вернувшись, укладываю его на ее лоб. Крутится из стороны в сторону.

— Ну же, — перехватываю ее руки и фиксирую своим весом. — Тише, — пытаюсь ее успокоить.

— Помоги мне, — шепчет, а по щекам скатываются слезы. Одна, вторая.

— Я рядом.

— Не отпускай меня, я утону, — всхлипывает.

— Не отпущу, — отвечаю тише, а у самого сердце рвется в грудине.

Жалко ее. Маленькая еще совсем. Девчонка.

Успокаивается. А я так и держу ее за руки. Ложусь рядом, ее подминаю под бок, обнимаю. А она так вздыхает… будто с облегчением. Засыпает.

— Пить, — шепчет куда-то в основание шеи, разнося по коже табуны мурашек.

С трудом отстраняюсь, тянусь к стакану. Нужно поменять воду. Поднимаюсь, но цепкие горячие пальчики вцепляются в мою руку.

— Не уходи, — с мольбой.

— Воды принесу и вернусь… — как мамка с ребенком.

Метнулся туда-обратно. Но она снова в отключке. Вертится, не реагирует на мои слова.

За окнами еще темно. Сколько же времени прошло? Понимаю, что ждать нечего. Достаю баночку, которую дала старуха. Открываю, нюхаю, резко отстраняюсь. Млять! Что за…?

— Р-р-р, — словно предупреждает меня пес.

— Думаешь, я в восторге? — злюсь на себя.

Но выбора нет.

Смотрю на Ренату. И что натирать? Спину? Ноги?

— Ну что ж, — стягиваю с нее одеяло, зависая.

За что браться?

Сажусь у ее ног. Цепляю мазь пальцами и начинаю растирать ее аккуратные тонкие стопы, щиколотки. Выше к коленям, задрав пижамные штаны… Мать его.

Я слышу как она тяжело дышит, как цепляется пальцами за простынь.

Встал. Прошелся по комнате. Сунув руки в карманы штанов, оттянул их чуть. Бл@ть! Еще немного такой пытки и можно лезть на стену. С юношества не практиковал “ручную” работу.

Но нужно вернуться к ней и доделать начатое. Снова сажусь рядом.

— Давай перевернём тебя, — говорю сам себе и стараюсь не смотреть на ее грудь, что виднеется в вырезе кофты. Сжал челюсть. Стараюсь подумать о чем-то… но о чем можно думать, когда голод душит?

Задираю кофту.

Спина. Уперся в нее глазами. Женская спина — это особое удовольствие для мужских глаз.

Цепляю пальцами мазь и начинаю размазывать по бархатной коже. Камушки позвонков… та еще пытка. Прохожусь по плечам, лопаткам, вниз и в стороны по ребрам и к пояснице. Узкая талия плавно перетекает в округлые девичьи бедра.

Бл@ть!

Накидываю на нее одеяло и выхожу из комнаты. И руки помыть и голову остудить, сунувшись прямо под холодную струю.

Бл@ть!

Накидываю на нее одеяло и выхожу из комнаты. И руки помыть, и голову остудить, сунувшись прямо под холодную струю.

Вернувшись в комнату с холодной головой, сажусь на диван. Пес смотрит на меня, зевает.

— Что, и тебе спать не даю? — усмехаюсь.

Тот что-то невнятное прорычал и отвернулся от меня.

— Не только у меня ночь без сна, — говорю вслух. — Знаешь, не так обидно.

Ложусь. Снова. Рядом с ней. Но уже ближе. Укутываю ее одеялом. Мазь, конечно, удивительно вонючая. И запах, видимо, стойкий. Потому что вымыв руки, я все еще чувствую эту вонь.

Но это сейчас не важно. Главное, чтобы бабка оказалась права и эта хрень помогла девчонке.

— Скажи, — снова раздается рядом.

— М? — не понимаю сразу.

— Как тебя зовут? — шепотом, еле различимо.

— Спи, — отвечаю, но она тянет ко мне руки, переплетая свои пальчики с моими.

Горячие. Боже, когда же спадет температура? Если к утру не станет легче, к чертям собачим повезу в больницу. Насрать на задание…

— Скажи, — всхлипывает.

Прижимаю к себе, она доверительно утыкается носом мне в шею. Ее горячее дыхание опаляет кожу.

Молчу.

— Скажи, пожалуйста, — просит.

Сказать? Ведь все равно не вспомнит наутро…

— Скажи, — повторяет. — Пожалуйста…

— Макар, — говорю, но выходит почти неслышно, хрипло. — Макар, — повторяю громче.

— Мак, — чувствую, как улыбается. — Тебе идет, — и проваливается в забытье.

Мак…

Рената

Очень тепло и уютно. Кажется, я выспалась на несколько лет вперед. Но глаза из-за приятных ощущений открывать не хочется. И я, наверное, и дальше провалилась бы в сон, если бы не запах. Достаточно странный и стойкий запах.

Боже, что так может вонять?

От щекочущей нос вони решаю спрятаться под одеяло и…

Это от меня так несет?

Открываю глаза и тут же закрываю. Яркий дневной свет заливает комнату. А в глаза словно самосвал песка насыпали.

— М-м-м, — вырывается от боли в глазах.

Потерев их руками, снова предпринимаю попытку открыть. Но уже осторожнее, часто моргая. И вот, наконец, я вижу комнату, в которой нахожусь. И если мой мозг до этого момента спал, то сейчас он проснулся и начал выдавать мне все-все, что со мной произошло. От похищения до озера.

Сердце в сумасшедшем ритме начинает биться о ребра. Уши закладывает как при крутом вираже на самолете. Я словно все воспоминания просматриваю в суперскоростном режиме, снова окунувшись в память.

— Проснулась? — раздается мужской голос и я поднимаю взгляд на него, застываю.

Потому что мой мозг играет со мной жутко страшную шутку.

Похититель. Дорога. Лес. Ругань. Близость. Ссора и я тону… Это все меня пугает. И я не знаю, что было потом. И вообще я ничего не помню!

Подбираю под себя ноги, сжимаюсь, укутываясь плотнее одеялом. А он все это видит и застывает на месте. Делает шаг в мою сторону. Один. Второй.

Нет-нет. Качаю головой. Останавливается. Хмурится.

— Ты как себя чувствуешь? — задает вопрос, а я не знаю, как на него ответить, поэтому пожимаю плечами. — Пить хочешь?

Только сейчас понимаю, что во рту натуральная пустыня Сахара. Киваю. Уголок его губ почти незаметно кривится. Уходит, но вскоре возвращается с кружкой в руках. Подходит и садится рядом на край дивана. Смотрит на меня, а я на него, но взгляда его выдержать не могу. Мне отчего-то не по себе. И вообще…