— Кхм, — откашливается Мак и с такой же тарелкой бульона садится рядом.

— Очень вкусно, — с полным ртом улыбаюсь. — Но почему так мало? У тебя, вон, гораздо больше, — показываю пальцем на его тарелку.

— Тебе больше и нельзя. Постепенно.

Усмехается. Он правда может улыбаться. И это очень странно. Я даже задумываюсь на секунды. Что произошло за эти несколько дней, что он так изменился? Нет, не так. А ТАК!

— Что? — замечает мой взгляд на себе.

Качаю головой и продолжаю хлебать бульон.

Вскоре наши тарелки опустели, а сухарей в корзинке значительно поубавилось, мужчина собрал посуду со стола и вымыл. Сам.

— Спасибо, — благодарю.

— А ты все же, оказывается, умеешь говорить это слово, — говорит серьезно. — Ложись, отдыхай, — отдает команду и выходит из кухни.

Я слышу, как он поднимается на второй этаж. Закрывается дверь. Я будто одна остаюсь. Но послушно иду в комнату, забираюсь на постель, укрываюсь одеялом. Даже умудряюсь заснуть, потому что наевшись накатил сон.

А когда открываю глаза, за окном уже темно. В доме тишина. Лишь в камине потрескивает огонь. Я уже привыкла к тому, что нахожусь не дома. Не пугает обстановка. А из-за того, что Макара нет рядом, становится не по себе.

Сползаю с дивана и медленно крадусь из комнаты. Тишина. Лишь послышался шорох сверху. Поднимаюсь по лестнице и подхожу к приоткрытой двери. Заглядываю.

Удар-удар… огромную грушу болтает на цепочке. Мужчина в шортах, с перчатками на руках. Капли пота на спине поблескивают.

Пф-пф… еще два удара.

Прячусь. Наблюдать за его тренировкой выше моих сил. Немного постояв, послушав, как он наносит удары бедной груше, спустилась вниз. Вошла в кухню. Подогрела чайник. Плеснула в кружку. Заглянула в кастрюлю с бульоном. Облизнулась. Но раз много нельзя, значит, нельзя. Хотя я не против еще поесть. Опускаю крышку на место и возвращаюсь в комнату. Расстилаю огромное пуховое одеяло, на котором спит Макар, у камина и укладываюсь, довольная подставляя лицо к теплу.

— Тише-тише, — слышится рядом. — Я перенесу тебя на диван, — чувствую, как мое тело обвивают руки.

— Не хочу, — шепчу и руки замирают.

— Что прикажешь делать? — спрашивает меня. — Оставить тебя здесь, а самому на диван перебраться? — его голос хрипнет, что заставляет меня взволнованно выдохнуть. Сердце за ребрами затрепыхалось, а непонятное чувство спустилось в низ живота.

— Останься со мной? — неуверенно предлагаю, понимая, что он не согласится.

Именно в этот момент я вспомнила, как его руки меня оберегали от кошмарных снов.

Он застывает. Я чувствую, как он думает. Готова уже признаться самой себе, что он никогда в жизни на это не согласится. Я поправилась и его забота закончилась на этом. Но…

— Ну смотри, — усмехается.

Но не ложится рядом. Я слышу, как что-то шелестит за спиной. А потом мне под голову подсовывает подушку и накрывает одеялом. Ложится рядом.

Сама себе улыбаюсь. Маленькая победа.

Меня притягивают к крепкому мужскому телу, пахнущему гелем для душа. А рука обвивает меня за талию. Мерное дыхание у самого уха разгоняет стадо мурашек.

— Я редко болею, — заговариваю, потому что под стук его сердца начинаю засыпать.

— Но метко, да? — раздается смешок.

— Я не умею плавать, — признаюсь.

— Это ты уже говорила.

— Когда? — сон тут же отступает. Прислушиваюсь к хриплым ноткам в его голосе.

— Когда бредила. Кошмары тебе снились, — замолчал на мгновение. — Просила тебя не отпускать, — заканчивает.

— Почти ничего не помню, — смутилась. Отчего-то запылали щеки. Может, от того тепла, что излучает камин?

— И ты выпытывала из меня имя, — в его голосе слышится улыбка.

— Да нет. Я вообще тихая и не буйная, — отшучиваюсь.

— Я заметил, ага. Особенно когда на меня ствол наводила. Сама тихоня, — тихие вибрации от его грудного смеха разносятся по моему телу. Так тепло и уютно становится. Хочется обнять его и заснуть в этих медвежьих объятиях.

Но если я это скажу ему, что обо мне подумает? Пальцем у виска покрутит? Не знаю, что со мной, но мне очень хочется чувствовать его рядом. Тянет как магнитом. Словно я получу у него защиту. От всего на свете.

— Ну? — его голос врывается в мои мысли, которые беспорядочно крутятся в голове. — Говори, чего замерла?

Он словно все чувствует, это немного пугает и в то же время будоражит. Разве можно так чувствовать и понимать человека?

Пользуясь его доброжелательностью, разворачиваюсь к нему. Прохожусь взглядом по его мощной шее, застываю на месте, где бьется венка. Двигаюсь дальше к заросшему подбородку. Я не люблю бородатых мужиков, и мне казалось раньше, что нравятся гладко выбритые, как Эд… Но мне нравится, как выглядит Макар. От него веет силой, мощью и защитой.

Губы искривлены в легкой ухмылке. Он видит, как я его разглядываю. И позволяет мне это делать. Сердечко мое бьется в груди от волнения, то и дело запинаясь.

А посмотрев в его глаза, застываю. Наши взгляды переплетаются, цепляются. Воздух становится тяжелее, более вязким. Нахожу в себе силы заговорить.

— Можно уснуть с тобой рядом? — не узнаю свой голос. — Так спокойнее. Я привыкла тебя ощущать рядом, пока эти дни спала.

В его глазах что-то мелькнуло. Я перестала дышать, ожидая его ответа.

— Можно, — кажется, слышу его голос со стороны, будто я не рядом с ним нахожусь. Но становится так легко. Я выдыхаю с облегчением. И сама прижимаюсь к нему и, положив ладони на его грудь, ощущаю мощь его сердца даже под тканью футболки. И этот его запах, что окутывает словно коконом, прикрываю глаза и проваливаюсь в сон.

Макар

Девчонка прижалась ко мне и мирно посапывает. Я у меня сон как рукой сняло. Вдыхаю запах ее волос и пытаюсь унять своего солдата, который на мелкую реагирует “по стойке смирно”.

Кто бы мог подумать, что с очередным заданием можно вот так влететь. Я искренне надеялся, что она от меня будет шарахаться. А выходит все наоборот. И это плохо. Очень, мать его, плохо. Потому что ее и пальцем тронуть нельзя, не то чтобы… Но я сам виноват.

Чтобы хоть немного остудить и мысли, и голову, отстраняюсь от девочки, укрыв ее одеялом. Поднимаюсь на ноги и иду в кухню.

Ставлю кипятиться чайник. Сам достаю телефон. Выуживаю симку из потайного кармана и вставляю в телефон. Включаю. Пока дисплей загорается и загружается, плескаю кипятка в чашку. Сажусь за стол. Только стоит телефону загрузиться, как он пиликает, оповещая о входящем сообщении.

“Старый ларь. 11.30”