Он обещал устроиться на работу покруче, подарить мне шубу, машину и новый телефон, увезти в теплые края и полностью обеспечивать, купить дом с садом и жить там со мной. Он разбивал мне сердце, когда описывал, как просыпается по утрам и первые несколько секунд думает, что наше расставание – просто кошмар, а потом понимает, что это реальность.

Улучив минутку, я села и написала ему длинный-длинный ответ. Я не умела выражаться так красиво и пафосно, как он, но постаралась рассказать, что чувствовала, когда он спокойно и равнодушно уходил после наших ссор и садился за компьютер, не обращая внимания на мои слезы. Или смотрел мои любимые фильмы с безразличным лицом, а потом разносил их в пух и прах с точки зрения логики и искусства. Как я надеялась, что он окажется человеком, с которым я проведу остаток дней, но с каждым таким случаем моя надежда таяла. Как после наших ссор я ощущала в груди тягучую черную пустоту и еще – трезвое понимание, что никаких шансов у нас и не было.

Он мне подходил по всем параметрам, кроме одного – он не был моим человеком. Я знала это с самого начала, но обманывала себя и надеялась, что список хороших качеств перевесит нечто неуловимое.

Любовь? Может быть, и любовь. Химию. Чудо. Что-то, что девочки мечтают испытать с самого детства… И я мечтала.

Закончив, я помедлила немного, а потом стерла это письмо, выдохнула и написала другое, короткое. Попросила меня больше не беспокоить и смириться. Не всегда десять тысяч попыток помогают добиться цели.

После этого мне с утроенной силой захотелось уйти в отпуск и закуклиться. Читать книги, смотреть телевизор, гулять… Не включать телефон и компьютер, не думать ни о чем, кроме глупых и наивных страстей героев каких-нибудь любовных романов.

Хотя нет, прогулки вычеркиваем. Там, снаружи, поджидает Ярослав. Да и холодно, ноябрь почти на дворе. Значит, остается горячий чай, теплый плед и книги, тихая музыка или запись шума дождя… Впрочем, он будет лить и без записи. Жалко, что на море у меня денег уже не хватит, но я всегда могу сменить трек и послушать шум океана прямо у себя дома.

Решено – сегодня попрошу отпуск!

Как назло, Сергей Андреевич перестал попадаться мне на глаза.

Всю неделю я не хотела с ним встречаться и пряталась при любом намеке на опасность – сворачивала в сторону, за километр обходила его кабинет и ныряла в женский туалет, если он шел навстречу по коридору.

А теперь возникало такое ощущение, что уже он начал от меня скрываться. Вроде бы только что слышала неподалеку голос, но стоит подойти, а он уже куда-то ушел. Собралась заглянуть к нему в кабинет, а там пусто. Даже удивительно, как такой крупный мужчина мог раствориться в небольшом офисе, при этом продолжая присутствовать.

Знакомые ребята из отдела рекламы позвали меня в кафе на ланч. Я заскочила за пальто и уже спускалась с крыльца, когда тяжелая рука легла мне на плечо:

– Ева, а ты куда собралась? Мы же хотели обсудить бюджет на следующий год!

При этом Сергей Андреевич так коварно улыбался, что, наверное, все поняли: бюджет – лишь предлог. Я-то знала, что предлог для разговора о повышении, но смутилась так красноречиво, что весь рекламный отдел сразу сделал понимающие лица. Теперь они наверняка уверены, что мы сейчас спрячемся в VIP-кабинете ресторана и будем предаваться разнузданному разврату. А потом мне за это еще и зарплату повысят.

Под взглядами дорогих коллег, которые мне это еще припомнят, мы с начальством прошествовали на другую сторону улицы, к роскошному «Эзопу».

Мама всегда советовала мне избегать ресторанов с хрустальными бокалами, белоснежными скатертями и официантами во фраках. Такие места людям нашего круга определенно не по карману. Разве что раз в жизни, когда мужчина делает женщине предложение.

Надеюсь, Сергей Андреевич сделает мне предложение – то, на которое я рассчитываю.

Свет хрустальных люстр слепил глаза, мои офисные юбка с пиджаком смотрелись совершенно неуместно в изысканных интерьерах, а уж когда Сергей Андреевич отодвинул мне стул, я и вовсе оцепенела, не зная, как правильно себя вести.

Официант принес вино и принялся его открывать.

– А как же работа, Сергей Андреевич?

– Зови меня просто Сергеем, Ева, что за церемонии. И давай уже перейдем на «ты».

Ой, не нравится это мне… И цены в меню очень-очень не нравятся, даже с учетом того, что меня угощают.

Мне сейчас придется сильно удивить своего начальника. Он-то думает, что я буду говорить про повышение, а я раз – и про отпуск!

Что делать, если он не согласится?

К счастью, Сергей Андреевич не стал предлагать мне пить на брудершафт, чего я немного опасалась. Только спросил с тревогой:

– Ты какая-то нервная сегодня. Что случилось? – И накрыл мою руку своей.

– Что? Нет, ничего, я всегда такая! – Я выдернула пальцы и тут же ухватилась за вилку, как будто страшно проголодалась.

– Ева, ну я же за тобой слежу и все знаю.

– Вообще все? – испугалась я. В голове роились предположения одно другого кошмарнее.

Он рассмеялся:

– Ты такая наивная! Нет, конечно. Например, я не знаю, что ты любишь на десерт. Эклеры? Шоколадный торт? Что-нибудь новомодное из молекулярной кухни?

– Не знаю. Пирожное «Картошка».

Он снова рассмеялся грудным густым смехом – не начальника, а мужчины.

– А цветы? Какие ты цветы больше всего любишь, Ева? Можно заказать прямо сейчас.

– Пионы, – буркнула я. Мне все меньше нравился этот разговор. Он совсем не вел ни к отпуску, ни к повышению зарплаты.

– Да, нелегкая задача – пионы в конце октября, – задумался Сергей Андреевич.

Я вертела в руках ножку винного бокала и не знала, как ненавязчиво сменить тему и вернуться к работе.

– Знаешь, есть ведь розы, похожие на пионы, – задумался Сергей Андреевич. – Тебе не подойдет такая замена? – Он достал телефон и начал что-то в нем искать. – Сейчас закажу… Как раз доставят, когда мы закончим обед.

Он продемонстрировал мне экран с окошком подтверждения доставки и вдруг спохватился:

– О, стоп. Ты же несвободная девушка, я совсем забыл. Он не будет ревновать, если ты придешь домой с цветами?

– Нет, – коротко ответила я, уже совсем не понимая, что происходит. Неужели мой начальник ко мне подкатывает?

– Надо же. А я бы ревновал.

– Мы расстались, – сказала и поняла, что впервые произнесла это вслух.

К горлу подкатил ком, пальцы, держащие бокал, задрожали. Мне казалось, я пережила расставание легко, но только казалось. Когда пришлось выпустить совсем немного чувств наружу, они вдруг покатились, как снежный ком, увлекая за собой лавину переживаний.

Я что, правда это сделала? Бросила Олега? Сама? Накануне тридцатилетия, свою предпоследнюю попытку? Где были мои мозги, я рехнулась?