В конце февраля Генрих вернулся в свой любимый замок Ричмонд. Слуги, как всегда, обеспечили ему полное уединение в личных апартаментах. Арагонский посол, который все еще продолжал работать над соглашением о браке принца и Екатерины, с раздражением замечал, что король «не позволяет себя видеть»[119]. Но матери Генрих всегда был рад. Леди Маргарет прибыла в Ричмонд со своей свитой в конце марта. Она явно приготовилась к долгому пребыванию здесь — захватила с собой любимую постель и массу «кухонной утвари». Но к этому времени сын ее совсем не мог есть, и каждый вдох причинял ему страдания.

Вечером 20 апреля епископ Фишер заметил изменения в дыхании короля. Хотя королю уже несколько недель было трудно дышать, теперь его дыхание стало прерывистым и резким, словно Генрих боролся с «острыми уколами смерти». Так продолжалось до вечера следующего дня. В одиннадцать вечера король скончался. Его исповедник провел подобающие обряды и вложил свечу в безжизненные руки короля — свеча должна была осветить отлетевшей душе путь на небеса. Один из слуг выступил вперед и закрыл королю глаза. Голубые глаза короля закрылись навсегда.

Как рассказывал немецкий гость, посетивший дворец Ричмонд в 1599 году, Генрих оставил инструкции относительно своего погребения. Его внутренности следовало удалить и «развесить их, полные крови, на стенах дворцовой палаты в знак того, что он завоевал королевство силой, поразив узурпатора Ричарда III в бою». Он утверждал, что «в одном зале мы видели множество следов крови»[120]. Этот ужасающий рассказ ничем не подтвержден, но вполне согласуется с неустанными стараниями Генриха утвердить свои права на трон.

Первый король Англии из династии Тюдоров умер в личных покоях, где ему всегда было максимально комфортно. О его смерти знали лишь самые близкие слуги, епископ Фокс и группа советников, находившихся при его смертном одре. Все они стремились обеспечить стабильность в королевстве и, зная, что смерть монарха — даже имевшего живого и популярного наследника — может стать источником серьезных проблем, приказали хранить известие в тайне[121]. О смерти короля объявили только через два дня, когда аристократы собрались при дворе на праздник ордена Подвязки.

Леди Маргарет оплакала смерть любимого сына и направила все свои силы на упрочение положения своего внука. Она занималась организацией похорон короля, которые состоялись 11 мая в Вестминстерском аббатстве. Как и желал ее сын, он был погребен рядом с «нашей дражайшей супругой королевой». У леди Маргарет не было времени для страданий — она целиком и полностью сосредоточилась на грандиозной коронации внука. Генриха VIII короновали 24 июня. Увидев триумфальное восшествие на английский престол нового короля из династии Тюдоров, эта выдающаяся женщина смогла вздохнуть с облегчением. Спустя пять дней она скончалась.

В апреле 1509 года на английский престол взошел Генрих VIII, и это событие знаменовало собой начало светлого нового будущего для королевства. Ушел в прошлое старый, больной король, последние годы правления которого были омрачены подозрительностью и паранойей. Его место занял молодой — семнадцатилетний юноша, полный энергии и сил. Придворные и дипломаты безудержно льстили новому королю. Сравнения с предшественником, естественно, были в пользу молодости и силы. «Небеса улыбаются, земля ликует… Алчность изгнана из Англии, грабеж позабыт, великодушие щедрой рукой рассыпает богатства. Наш король желает не злата, жемчугов или драгоценностей, но добродетели, славы, бессмертия, — восторгался лорд Маунтджой. — Почувствовав, как весь мир радуется обретению столь великого принца, как его жизнь является исполнением всеобщих желаний, невозможно сдержать слез чистой радости»[122].

Генрих VIII — в буквальном смысле слова — на голову возвышался над большинством своих придворных. Его рост составлял 6 футов 2 дюйма (188 см), объем груди — 42 дюйма (106,7 см), объем талии — 31 дюйм (79 см). Он обладал красивой, спортивной фигурой[123]. От своих предков Йорков он унаследовал красоту. Генрих VIII был очень похож на деда по материнской линии, Эдуарда IV. Он всегда был чисто выбрит, а волосы его были короткими и аккуратно подстриженными. Венецианский дипломат, посетивший английский двор в 1515 году, с восторгом отзывался о молодом короле: «Это самый красивый монарх, какого мне только доводилось видеть; выше обычного роста, он обладает исключительно красивыми икрами, телосложение его отличается красотой и яркостью, прямые рыжие волосы коротко подстрижены по французской моде, а округлое лицо настолько красиво, что могло бы принадлежать прекрасной женщине». Томас Мор, который вскоре добился высокого положения при дворе Генриха, отзывался о нем не менее восторженно:

Генрих был истинным спортсменом, находившим удовольствие в демонстрации своей силы и ловкости на турнирной арене. Будучи истинным принцем эпохи Ренессанса, он достиг больших успехов в музыке, стихосложении и языках. Личным наслаждениям он предавался с той же безграничной энергией и упорством, с какими его отец занимался политикой. Генрих унаследовал знаменитое обаяние и харизму семьи своей матери. Обаятельный, остроумный, очень щедрый, он был, по словам Эразма, «человеком большого сердца». Томас Мор писал так: «Король умеет заставить каждого человека почувствовать, что его общество доставляет ему истинное наслаждение». Венецианский посол так оценил Генриха: «Рассудительный, разумный и лишенный каких-либо пороков»[125].

Но у натуры нового короля была и другая, более темная сторона. Избалованный в детстве, он вырос очень вспыльчивым, импульсивным и тщеславным юношей, обладающим непредсказуемым характером. Приближенные быстро почувствовали, как легко и быстро можно потерять его благосклонность. Всего через несколько дней после восхождения на трон Генриха VIII самые непопулярные придворные его отца, Эмпсон и Дадли, оказались в Тауэре по сфабрикованным обвинениям в предательстве, а в следующем году были казнены.