Исландия становилась «пустыней в океане», все более оторванной от мира. Ее население выкашивала Черная смерть и жестокие зимние морозы. В 1397 году Норвегия и Швеция объединились с более могущественной Данией, и Исландия оказалась во власти далекого алчного господина, который обложил остров непосильной данью. Разгневанные исландцы были готовы пренебречь монополией Норвегии и приветствовать любые иностранные корабли, прибывающие к их берегам.

Многие поколения английских рыбаков и рыботорговцев добывали треску в норвежских водах. Торговля процветала, несмотря на требование доставлять все уловы в порт Бергена для обложения налогом перед вывозом. Эти налоги были лишь мелким неудобством, пока в 1410 году группа ганзейских купцов, контролировавших Берген, не закрыла норвежские промысловые районы для чужаков. Возможно, этот запрет был вызван истощением популяции трески у берегов Норвегии из-за понижения температуры воды. Отныне шансы на хороший улов у английских рыбаков были лишь в бурном Северном море или в далеких холодных водах Исландии, где треска, как известно, водилась в изобилии. Но английским рыболовным судам приходилось бы выходить в открытое море посреди зимы, чтобы к осени успеть доставить соленую треску на рынок. Корабли того времени были плохо приспособлены для таких путешествий.

* * *

Осторожные средневековые моряки старались не выходить в море зимой. В XIII веке скандинавы с их открытыми судами оставались на суше с ноября по март. Если верить древнеанглийскому стихотворению «Мореход», англосаксы не выходили в открытый океан прежде, чем услышат первый крик кукушки в начале лета. Это было разумно, поскольку в здешних водах сильные штормы случаются зимой в 8 раз чаще, чем летом. Море неспокойно по меньшей мере в каждый четвертый из зимних дней – или даже чаще, если САО находится в отрицательной фазе. После столетий благоприятной погоды участившиеся бури и высокие волны с мая по сентябрь могли легко разрушить рыболовецкие и большие торговые суда, бороздившие эти воды. Даже в ХХ веке безмоторные палубные рыбацкие лодки оставались на берегу, если скорость ветра превышала 30 узлов (около 35 миль в час). Беспалубные суда прежних времен не выходили из гавани при ветре сильнее 20–25 узлов.

Даже при благоприятных условиях плавание под парусом и на веслах требовало от средневековых моряков таких глубоких знаний об океане и погоде, какими сегодня уже почти никто не обладает. Терпение и опыт компенсировали множество конструктивных недостатков кораблей. Разумные моряки, зная об опасности внезапных штормов и сильных встречных ветров, могли неделями ждать на якоре благоприятного момента. И в наше время, когда корабли обладают более совершенной оснасткой и несоизмеримо лучшими мореходными качествами, ритм жизни под парусами остается неизменным. В 1930-х английский яхтсмен Морис Гриффитс часто вставал на якорь в устьях рек Восточной Англии рядом с темзенскими баржами, ожидавшими северного ветра, чтобы направиться на юг, в Лондон. Одним памятным сентябрьским утром, после долгой штормовой ночи на укрытой от непогоды реке Оруэлл, он проснулся от грохота лебедок: неожиданно подул северо-западный ветер – и десятки барж одновременно подняли якоря. Через несколько минут длинная вереница коричневых шпринтовых парусов потянулась по реке к Северному морю. К тому моменту некоторые баржи успели простоять там целую неделю, пережидая сильный встречный ветер.

Оснастка темзенских барж позволяет им легко маневрировать в узких протоках и неглубоких каналах. Средневековые грузовые корабли были устроены иначе. Они могли нестись по ветру под прямыми парусами, но для движения против ветра моряки брались за весла. Тяжелые когги и хольки перевозили объемные грузы между ганзейскими портами на Балтике и связывали британские порты с континентальной Европой. Эти основательные суда строились для перевозки тяжелых грузов, прежде всего по мелководью, и не были рассчитаны на плавания при штормовых ветрах по огромным волнам Атлантики. Норвежские кнорры с клинкерной обшивкой и драккары обладали лучшими мореходными качествами, но не годились для зимних путешествий и рыбной ловли. В XIII и XIV веках морские штормы усиливались, и необходимость каждую зиму уходить далеко от берега в поисках трески требовала новых, более надежных кораблей.

Как это часто бывает, новые экономические реалии породили поразительные инновации в судостроении. Сельдь в изобилии водилась в южной части Северного моря, но рыбаки не могли выходить в море надолго, пока голландцы не изобрели баус – крупный корабль, позволявший не только ловить рыбу, но и разделывать и засаливать ее прямо на борту. Эти удивительные суда сделали сельдяной промысел весьма доходным делом. К середине XVI века из голландских портов в море выходило до 400 баусов, на каждом из которых было от 18 до 30 человек. В море они могли находиться от пяти до восьми недель подряд[73]. Качество рыбной продукции регламентировалось строгими правилами, а суда часто передвигались в караване, чтобы свести к минимуму риск нападения пиратов. Веками английские купцы и рыбаки пользовались открытыми лодками и большими палубными судами, построенными по норвежскому образцу – легкими и плавучими, но не приспособленными для огромных океанских волн и свирепых зимних ветров. Эти суда строились так: сначала создавалась их обшивка, которая затем укреплялась шпангоутами. В результате бóльшая часть жесткости приходилась на внешнюю часть судна. Некоторые мастера заметили, что голландцы и баски сначала строят каркас корабля, а уже потом обшивают его досками. Такие корабли были гораздо прочнее и долговечнее, их было проще ремонтировать. Благодаря внедрению новых методов судостроения появился английский доггер – океанское судно с двумя или тремя мачтами и высоким заостренным носом, позволявшим ему преодолевать высокие крутые волны. Низкая корма служила хорошей площадкой для ловли рыбы с помощью лески и сетей[74].

Изначально доггерами называли небольшие суда, которые использовались для ловли трески на Доггер-банке – крупной песчаной отмели в южной части Северного моря. Их оснастка состояла из прямого паруса на грот-мачте в носовой части и треугольного латинского паруса на кормовой бизань-мачте. Треугольный парус позволял идти круто к ветру, что было важно во время путешествий в Исландию и обратно при преобладающих юго-западных ветрах. Впервые у рыбаков появились надежные суда, обладающие мореходными качествами для плавания в любых морях. Доггеры имели простую конструкцию, и их легко было отремонтировать в любой подходящей бухте. Благодаря им зона трескового промысла расширилась далеко за пределы Северного моря. Конечно, огромное количество моряков гибло в неспокойных водах, но в эпоху низкой продолжительности жизни и суровых условий труда люди без колебаний шли на риск. В морях тонуло так много доггеров и других рыболовецких судов, что у мастеров-корабелов всегда была работа. Вдоль северного побережья Испании целые баскские деревни только и делали, что строили новые корабли.