— Конечно. А вы пока поговорите. — Оленин бросил на Катю выразительный взгляд. Джейсон намек тоже понял, и они оба, оживленно о чем-то беседуя, удалились к стойке. Катя не произнесла ни слова, пока им принесли заказанный кофе и какой-то местный ликер.

— Катя, я хотела попросить у тебя прощения, — сказала Вера, отпив чуть-чуть из своего стакана.

— А есть за что? — спросила Катя, не притрагиваясь к своей выпивке.

— Не хочешь со мной пить? Ну это и понятно. Хотя, клянусь, не я затеяла это дело. Я понимаю, легче всего свалить все на Кирилла, а мы с Китом вроде бы ни при чем. Но это не так. Вернее, не совсем так. Идея была его. Это правда. И потом, когда мы решили не отсылать папе эти фотографии и Кит даже чуть не подрался с Кириллом, он все равно настоял на своем. Почему-то он считает, что ты его ужасно оскорбила, когда сначала вышла за него замуж, а потом развелась.

— Оскорбила? — изумилась Катя. — Чем же?

— Да, наверное, тем, что использовала его как прикрытие. И совсем его не любила. Не очень-то красиво с твоей стороны.

— А с твоей стороны было красиво принять участие в этой… в этом… — Катя потеряла слова — так ее озадачило обвинение Веры.

— Мы все были не в себе. Перед тем как приехать домой к Никите, мы были в клубе. Там изрядно выпили, попробовали какой-то порошочек. Новый, только что на рынок выброшенный. В общем, нас повело.

— Я что-то не заметила, что вы были не в себе, — пожала плечами Катя. — И мне его подсыпали?

Вера кивнула.

— У него странное действие. Не на всех одинаково сказывается. Сначала просто кажется, что море по колено. А потом приходит жуткое отрезвление. А двигаешься, говоришь как ни в чем не бывало. На тебя вот подействовало сразу. Мы хотели просто пошутить…

— Пошутили? — воскликнула Катя. — Правда, смешно получилось? — Девушка чувствовала, как из глубины ее души поднимается волна гнева. «Хорошая волна», как сказал бы Джейсон.

— Ну я же извинилась, — скривилась Вера. — Клянусь, я ужасно раскаиваюсь. И папе все рассказала, я поняла, как он тебя любит. Ну и что я могу с этим сделать? Ничего. Да и не буду. Я сюда прилетела, чтобы с ним поговорить и с тобой.

Катя молча смотрела на Веру, и этот ее неподвижный взгляд заставлял ее собеседницу чувствовать себя как на иголках.

— Я рассталась с Кириллом. Он был моей самой большой ошибкой.

— Моей тоже, — отозвалась Катя, — но мне это неинтересно.

— Я рассталась с ним, потому что заметила, как рядом с ним становлюсь какой-то циничной, противной, совсем другой. И это даже мои друзья заметили. Я не хочу сказать, что прежде была ангелом во плоти, но на подлости была не способна. Я все-таки дочь своего отца, Катя. И тебе…

— Придется с этим смириться? — Волна отхлынула, оставив лишь мокрый след на песке…

— Наверное, как и мне с тобой, — вздохнула Вера.

— Ладно, — сказала Катя. — Принимаю твои извинения. В конце концов, нам все равно придется мириться друг с другом, если мы не хотим его потерять.

— Знаешь, — Вера вдруг широко и открыто улыбнулась и стала так похожа на своего отца, что Катя, сама того не заметив, тоже расплылась в улыбке, — а мы с тобой ведь почти одним делом занимаемся. Можем сойтись на этой почве! Ты поможешь мне оформить магазин? Я, конечно, щеки надувала там, у Никиты в квартире, но сейчас признаюсь честно — ты отличный дизайнер, очень оригинальный, очень талантливый.

— Спасибо. Магазины я еще не оформляла.

— Вот и начнешь с моего! Ладно, пора звать мужчин. А этот Джейсон очень симпатичный. Не находишь?

— Он вообще классный парень, — подтвердила Катя.

— Тогда я бросаюсь в атаку!

Она позвала отца, и Сергей с Джейсоном подошли к ним.

— Все в порядке? Вижу, — сказал Оленин. — Вера, оставляю тебя под присмотром Джейсона. Он тебе покажет остров, ты ведь еще ничего не успела здесь посмотреть. А нам пора. Катюша, наверное, уже устала от сегодняшних приключений. Да, малыш? Пойдем в номер. — И он открыто и нежно обнял ее.

Джейсон был готов, судя по всему, идти с Верой куда угодно и выполнять каждое ее желание.

— Любовь с первого взгляда? — шепнула ему на ухо Катя.

— Кажется, я погиб! — прошептал в ответ парень. А она не знала, радоваться за него или огорчаться.

Когда они вошли в спальню и Катя опустила на пол свои покупки, Оленин нетерпеливо бросил ее на кровать. Их прервали несколько часов назад, и они стремились наверстать упущенное. Девушка слепо и доверчиво следовала за своим любовником во всем, что он делал, шептала ему на ухо слова, которые никогда прежде не решилась бы произнести, страстные, бесстыдные, завораживающие. Она отзывалась на ласки и ласкала его сама, вбирая в себя его вкус, его запах, его мужскую ненасытную силу, задыхаясь от нежности, тая от восторга. Она была окутана с ног до головы каким-то чувственным туманом. Сергей прихотливо менял положение, то возвышаясь над девушкой, подминая ее под себя, то переворачивал на живот и глубоко входил в нее сзади, то сажал ее к себе на колени, то укладывал на себя. Она извивалась и стонала, желая достичь вершины, он уже почти задыхался, сдерживая себя, отдаляя последний момент. И, наконец, они вместе пришли к финишу этой грандиозной безумной скачки.

Когда они лежали, молчаливые, скользкие от пота, обессиленные, Катя вдруг вспомнила, что купила Сергею подарок. Маленький пакет лежал на полу у кровати, и она потянулась за ним.

— Что там? — спросил Оленин.

— Это подарок, — сказала она и вынула из пакета темно-синюю коробку, — ужасно глупый подарок…

— Я хочу посмотреть. — Сергей сел и протянул руку.

— Закрой глаза! — И она положила в ладонь мужчины хрустальное сердце.

В глубине радужного кристалла ровно и уверенно отбивали такт времени часы. Это была забавная и сентиментальная швейцарская игрушка, символ, красноречивее которого Катя не могла и придумать.

— Сердце… — прошептал Сергей, открывая глаза. — Господи, маленькая моя! Как же я тебя люблю!

— Часы в этом сердце никогда не останавливаются. Если верить продавцу, это просто какой-то вечный двигатель…

— Тогда у нас с тобой впереди — вечность!

Над островом плыла в кобальтовом небе Луна. Сверкали близкие звезды, такие близкие, что, казалось, до них можно без труда дотянуться, нужно просто выйти на балкон и протянуть руку, и звезда сама опустится тебе в ладонь, как хрупкое хрустальное сердце, которое Катя вложила в руки мужчине, доверив ему свою судьбу.