До свидания.

П. Голышкин».

* * *

Ново-Ситово. Сельсовет. Темно. Грязно. Мышь то выглянет из-за печки, то спрячется.

Утешев – огромный, широкоплечий, устрашающе-черный, охрипший. Мог бы играть гангстера в американском фильме. Или, скажем, у нас – кулацкого сына. Меня презирает глубоко:

– И вы из-за этого сюда приехали? Я думал – вы из-за чего… А вы… Эх, товарищ, товарищ! Всех не обеспечишь, всех болящих не ублаготворишь. А морячок, между прочим, врет: я старикам соломы дал, а они ее корове скормили.

* * *

Хата Голышкиных. Пол земляной. Дыра в крыше заткнута тряпьем.

Марфа Андреевна Голышкина про Утешева:

– Вран, вран он, вот он кто!

Александр Васильевич Голышкин:

– Я советский человек, и ты меня не прижимай. Я так Утешеву и сказал! А он живет за счет народного достояния. Его поведения несознательная! несоветская!

Соломы, если хочешь знать, у нас уйма… рожь уродилась хорошая и соломы много. Он, если хочешь знать, соломы пожег на пятьдесят крыш – из одной самодури пожег – вот он какой! Сын пишет – сходи, папа, к Соколинскому, а зачем я пойду, когда у них с Утешевым одна согласия. Утешев – он коварный. Он коварничает…

Как тебя зовут? Запомню! Ничего не трудно! Запомню! Фрид Абрамовна! Милок! Дочка моя ненаглядная! Думаешь, солома мне нужна? Абрамовна, вот те крест, плевал я на солому, пускай Утешев ею подавится! Пускай опутает ею жану свою! А мне важна любовь! Милок мой, дорогая гостья! Мне человек важен! Что ты приехала, это я век не забуду, и плевал я на солому! Эй, Марфа, старуха, куда стаканы́ убираешь: я еще пить хочу.

Абрамовна! Милок! Я в Германии был! Я в Венгрии был! Во всех странах был! И мне все люди равны! Всех люблю! А ты, Абрамовна? Правильно! Есть плохие, а есть хорошие, вот и вся деления! И другой разделении не признаю!

Марфа, дура, зачем водку убрала! Я еще пить буду! Абрамовна! Дочка моя золотая! Милок! Я в Германии был, в Будапеште был, в семи странах побывал и был у меня друг, ну – невозможный друг! Родная кровь! Жданов фамилие! А где он сейчас? Потерял… не найду… А Петя – мой сын – воспитанный, ну невозможно, ну сильно воспитанный, ну, нет сил, какой воспитанный!

Эй, старуха, куда водку уносишь? Кто в доме голова – я или ты? Как ты смеешь меня обманывать и водку тайно уносить?

Абрамовна, милок мой, а на войне я – веришь ли – никого не убил! Вот крест! Никого не убил!

Дочка моя золотая, что я тебе скажу! Дети мои заняли все центральные города – дочь в Москве, сын в Казани, другая дочь в Липецке, другой сын в Ухте, ну, а Петя, сын, – моряк! Собой видный – моряк! Ну, такое дите – таких нету больше! Говорит – отслужу, женюсь. А на ком ему жениться? Если ему в пару себе, такую же невозможно-хорошую, то им только и останется не по земле ходить, а на аэроплане летать.

Милок, дочка золотая, я воевал, в семи странах был, но убивать – никого не убивал. Зачем мне людей убивать? Было дело, мне в Германии один сказал: смотри, домишко какой аккуратный, а живет в нем один дед. Давай этого деда убьем и домишко очистим. Я ему: разве так ученые люди поступают? Как так – взять да убить? Нет, я не убивал! В Германии был – не убивал! В Будапеште был – не убивал! В семи странах был – не убивал! Вот я какой!

* * *

«Привет дедушке и бабушке от внуков Лени, Саши и Коли.

Дедушка и бабушка, я живу плохо, потому, что мамка получает с папы алименты и пропивает. А мне приходится воевать с кобелями. Выгонять их из дому. Мое здоровье хорошее и Шурика с Колей.

Папа тоже пьет водку. Но папа живет хорошо. Тетя его нас не обижает. Дает нам денег на кино.

Жду ответа.

До свидания, дедушка и бабушка. Желаю Вам жить хорошо.

Ваш внук

Голышкин Леонид Николаевич».

(тринадцать лет)

Бочаров, первый секретарь Избердеевского райкома комсомола:

– Вот вы на Утешева обижаетесь, что он старикам соломы не дал. Разве ему до соломы? С него требуют поголовье скота, нам Америку догонять, он на это нажимает!

– Но поголовье-то скота – для кого? Для людей! Значит, про поголовье людей тоже надо думать.

– Это вы хорошо сказали – поголовье людей. Но надо, чтоб сверху указали. Обязательно надо, чтоб указали! Без этого дело не пойдет.

Она трудолюбивая…[20]

Май 1959 г. Свердловская область, Сосьва, Гари, Линтовка. Уголовные лагеря

Лозунги: «Выполним решения XXI съезда», «Труд – дело чести, дело доблести и геройства». Доска передовиков производства.

Нары в два этажа. Серое белье. Тяжелый кислый запах. Из-за одинаковой одежды все сначала кажутся на одно лицо. Я не очень-то поднимала глаза, но потом огляделась и стала различать. Все отвечают очень внимательным и пристальным взглядом.

Библиотека. Книга отзывов: «Прочитав роман «Сын рыбака», мне очень понравилась идейность романа. Действия героя, мужество, справедливость, твердость Аспера являются поучительными».

Про «Войну и мир» написано кратко: «Война и мир – глубоко волнующая книга».

Витя Петров, паренек, к которому я приехала, читает «Подростка»:

– Достоевский – ох и нервный тип! Его сразу много не прочитаешь: душу переворачивает и жить потом не хочется.

При библиотеке выпускается литературный журнал. Там печатаются лирические стихи, там есть свой Журавлев (прежде чем попасть в лагерь по указу 49-го года – изнасилование, он преподавал электротехнику в Краснодоне).

Есть у него и гражданская лирика:

В лагерной многотиражке опубликовано письмо крупнейших воров страны:

«Мы даем обязательство бороться с такими фактами, как воровство, картежная игра, паразитический образ жизни, промоты вещдовольствия, а также с унижающими честь и достоинство советского человека фактами мужеложества».