В декабре 1995 года шоу «Розанна» также показало гей-свадьбу, и, как обычно, оно не столько боролось с проблемами, сколько их создавало. В эпизоде, названном «Декабрьская невеста», Розанна заканчивает планирование свадьбы для знакомого гея Леона (Мартин Малл) и его партнера Скотта (Фред Уиллард). Когда Леон входит в зал, он с ужасом обнаруживает, что Розанна пригласила туда трансвеститов, топлесс-стриптизерш, а вместо декораций была блестящая фиолетовая ткань и боа из перьев. Леон начал кричать на нее: «Тебе каким-то образом удалось собрать все стереотипы о геях и слепить их в гигантский оскорбительный шар лжи размерами с розеттский камень!» Он испытывает такое отвращение от увиденного, что отменяет свадьбу и в панике пытается убедить Розанну, что, возможно, он все-таки не гей. Он сам проговаривает все стереотипы и утверждает: «Я ненавижу ходить по магазинам. Я абсолютно бесчувственный. Я ненавижу Барбару Стрейзанд, и ради бога, я республиканец!» Розанна задает прямой вопрос: «Но тебе нравится заниматься сексом с мужчинами? Значит, ты гей!» В этой серии сценаристы открыто издевались над геями, и все выглядело так, будто они поощряли гомофобов. Они захотели, чтобы все почувствовали себя неловко. В то время как «Рок» пытался поднять и осмыслить сложные чувства по поводу нетрадиционных союзов, «Розанна» просто пыталась нажать на все кнопки так сильно, как только возможно.

«Друзья» не хотели делать ни того, ни другого. Через неделю после съемок «Эпизода с лесбийской свадьбой» Крейн сказал журналистам: «Я не хочу, чтобы люди чувствовали себя комфортно, но я и не пытаюсь доставить им неудобства». За несколько месяцев до выхода в эфир вокруг этого эпизода уже было много шума, особенно из-за прослушивания Кэндис Гингрич. Ее брат, Ньют Гингрич, был тогда спикером Палаты представителей, активно выступал против закона о легализации нетрадиционных браков и часто сравнивал гомосексуализм с болезнью или зависимостью, приравнивая его к алкоголизму. Кэндис была активисткой за права гомосексуалистов и получила роль официантки на свадьбе Кэрол и Сьюзан после встречи с Кауффман и Крейном на благотворительном мероприятии GLAAD (досл. Альянс геев и лесбиянок против диффамации).

Но политики там было не так много, как кажется. «Дело не в политике, а в том, что у геев есть жизнь, как и у всех остальных. Что свадьбы – это часть их жизни. И это не огромная проблема. Вообще, я бы даже не сказал, что это самая большая проблема в этом эпизоде», – говорил Крейн.

Действительно, сюжетная линия свадьбы получает гораздо меньше экранного времени, чем две других в этом эпизоде: Фиби одержима духом мертвой женщины по имени Роуз, которая покинет этот мир, когда «увидит все»; появляется мать Рэйчел (ее играет сама Марло Томас!), чтобы объявить, что она разводится с отцом Рэйчел. Сандра Грин понимает, что так же, как и ее дочь, она была втянута в брак с человеком, которого не любила. «Ты не вышла замуж за своего Барри, дорогая, а я за своего вышла», – говорит она Рэйчел. Это центральная линия эпизода, которая печальна и в какой-то степени идеальна. Она подчеркивает, насколько отличается брак для таких женщин, как Рэйчел и Сандра, от брака Кэрол и Сьюзан. От них этого ждут – это почти неизбежно. «Я пошла из дома моего отца прямо в дом моего мужа», – говорит Сандра. Это, конечно, несправедливость и ловушка, и все, что хочет сделать Рэйчел на протяжении всей серии, – выбраться из нее. Но в контексте этого эпизода становится важным еще один момент: для этих женщин легче быть замужем, чем не быть. Даже если это без любви, даже если это по неправильным причинам. Кэрол и Сьюзан действительно любят друг друга. Они же семья. У них есть все причины, чтобы пожениться. Но для них это битва и постоянные попытки найти компромисс, чтобы просто пройти к алтарю.

В «Друзьях» не нужна была битва, но они старались найти компромисс, иногда даже чересчур старались. Доктор Сюзанна Данута Уолтерс написала об этом эпизоде в своей книге «All The Rage: The Story of Gay Visibility in America»[53]. Она отдала должное шоу за то, что оно было «осмотрительно чувствительным», но добавила, что эпизод «показал нетрадиционную свадьбу как точную копию своего традиционного аналога». Хотя там не было пышных белых платьев, обмена клятвами и поцелуев.

«Мы были разочарованы», – позже сказала Джейн Сиббетт в интервью. Однополые поцелуи не были обычным явлением на телевидении в 1996 году, но их показывали. Актрисы думали, что сценаристы включат хотя бы один в свадебную сцену, ведь это вполне естественно для такого события. Но продюсеры опасались, что поцелуй не совсем соответствует их аудитории. Вместо этого церемония прерывается тем, что Фиби (одержимая Роуз) смотрит на невест и кричит: «Теперь я видела все!» Сейчас становится очевидным, что сценаристы создали всю сюжетную линию Фиби именно для этой кульминации. Эта уловка позволила им избежать демонстрации лесбийского поцелуя и вместо этого предложить толпе приятную шутку про лесбиянок. Сиббетт и Хехт показалось, что они приложили немало усилий, чтобы уклониться от легкого поцелуя. «Как мило и просто сценаристы это придумали! Все слишком нервничали из-за этого момента, поэтому решили сгладить его», – вспоминала Сиббетт.

Все, что касалось свадьбы Сьюзан и Кэрол, было задумано как можно более привычным и скромным. Кэндис Гингрич была там, но ее сложно узнать, да и вообще ее мало кто может узнать, за исключением тех, кто активно вовлечен в гей-активизм. Гингрич была одета в традиционную одежду для церковной службы (хотя и лишенную каких-либо религиозных символов). Доктор Данута подчеркивает, что невесты шли по проходу под классическую свадебную музыку, держа в руках букеты, а за руку – мужчин, «один из которых был в полном военном облачении, чтобы усилить образность включения». И все же, как выразилась Сиббетт, создается чувство «отстранения». Дизайнер по костюмам Дебра Макгуайр придумала платья не в свадебном белом, а в мягком серебристом и приглушенном земляном тонах. Она надела на каждую из девушек декоративную шляпу, что служило намеком на фату, но таковой не являлось. Не было никаких сомнений, что девушки будут в платьях. «Мы отнеслись к этому очень серьезно. Из-за стереотипов о женщинах с нетрадиционной ориентацией мне очень понравилась идея о том, что эти девушки выглядят красивыми и женственными», – вспоминала Макгуайр.

Именно здесь «Друзья» проявляют себя как сериал своего времени – гомофобной эпохи в самом прямом смысле этого слова. В середине 1990-х годов движение, отстаивающее права ЛГБТ, набирало все большую популярность. Право на законный брак все еще представлялось маловероятной возможностью, но вскоре гражданские союзы будут разрешены некоторыми штатами и странами. Тогда же открылись отдельные высокопоставленные политики и знаменитости (это случилось до Эллен Дедженерес, но после Мелиссы Этеридж). Это было отнюдь не легкое время для представителей сексуальных меньшинств, но тогда уже начала появляться надежда и было ощущение, что постепенно все меняется. И, как всегда, люди реагировали на перемены со страхом. В 1996 году гей-паническая защита[54] все еще была разрешенной юридической стратегией. Джонатан Шмитц стрелял и убил своего друга Скотта Амедюра, после того как тот признался ему в симпатии во время шоу Дженни Джонс. Адвокаты Шмитца успешно использовали эту стратегию, и он был признан виновным в убийстве второй степени, а не первой, и позже был освобожден досрочно. Президент Клинтон принял закон «Не спрашивай, не говори», который запрещал служить в Вооруженных силах США людям с нетрадиционной ориентацией обоих полов, если они не скрывали свою сексуальную ориентацию. В частности, им не разрешалось раскрывать свою ориентацию и любую информацию, по которой можно было выяснить, что человек принадлежит к сексуальным меньшинствам (что именно это может быть за информация, никто так и не понял). Как заявил политик, открытые люди с нетрадиционной ориентацией подвергнут военных «неприемлемому риску».