Захотелось сказать очередную гадость, но разум сумел отдать обиде приказ не высовываться, дабы не навлечь новых неприятностей на нетрадиционную для Зимы голову. Если честно, Мари сама не понимала, что с ней творится в последние дни. Временами вдруг становилось наплевать на все на свете. Появлялась уверенность в собственной способности свернуть горы и выкрутиться из любых передряг. Это было крайне неразумно и опасно. Но, слава небу, годами натренированная осторожность пока не давала наделать глупостей. Не позволяла всерьез строить планы о будущем с Трентом или запустить что-нибудь тяжелое в Северину, когда та начинала играть у свиты на нервах.

Милла Греди, к счастью, приняла Гайту без очереди. Все-таки помощь ей требовалась экстренная. Иначе пришлось бы сидеть в обшарпанной комнатушке часа три, не меньше — сегодня на прием пришло гораздо больше народу, чем в прошлый визит Мари.

— Ого! — присвистнула Милла, осматривая скованные прозрачной коркой руки Лим, и повернулась к потупившей взгляд Мари. — Твоя работа? В смысле лед, не ожоги?

— Да. Подумала, так будет лучше.

— Умница, — Греди наградила девушку подбадривающей улыбкой. — В этом сумасшедшем Дворце мало кто вспоминает о первой помощи. Стихийники Зимы ужасно пугаются ран и становятся та-а-акими нервными. Мари, я надеюсь, ты умеешь…

— Плести узор исправления? Да. Сейчас.

— Погоди! Сначала нужно приготовить мазь. А вы, зу Лим, пока посидите.

Гайта гневно сверкнула глазами в сторону Мари, но промолчала. Получить лекарство хотелось сильнее, нежели ругаться с младшенькой. Греди тем временем принялась колдовать с порошками, добавляя их в понятной ей одной последовательности. К темно-зеленым крупинкам посыпались кроваво-красные, затем двойная порция бледно-желтых и по щепотке розовых и белых. Все это Милла залила жидкостью болотного цвета и тщательно перемещала, пока содержимое тары не превратилось в темное густое месиво, терпко пахнущее скощенной травой.

Мари залюбовалась работой Греди. Ловкими и отточенными движениями пальцев. Не каждый умел так четко плести погодные узоры, как та составлять лекарства. Вот уж действительно, каждому свое. А Милла, как никто другой, очень правильно выбрала профессию — работала не только очень сосредоточенно, но и воодушевленно.

— Как ты поняла, что хочешь стать лекарем? — спросила Мари, когда Греди закончила с Гайтой и выпроводила ее, попросив задержаться саму Ситэрру, чтобы осмотреть ее глаза — на всякий случай.

— Не знаю, — стихийница прищурилась, приподнимая правое веко пациентки. — Наверное, всегда это знала. В детстве лечила кукол. Мама ругалась, что никаких денег не хватит, чтобы снабжать меня опытным материалом. Видишь ли, я отрезала им конечности, чтобы пришивать заново.

— Везет тебе, — протянула Мари, насмеявшись вдоволь. — А я не знаю, чем хочу заниматься. Я попала в канцелярию, потому что неплохо управляю погодой, но, если честно, умираю от скуки, составляя зелья. Бесконечные монотонные движения — не мое. Еще меня постоянно приписывают к Королевской свите, но это навевают такую тоску, что еще чуть-чуть и я завою, не хуже белых волков из Осеннего Дворца.

— А что тебе нравится? — Милла зажгла толстую свечу и поднесла ее близко-близко к лицу Ситэрры.

— Э-э-э-э… — задумалась девушка, боясь шелохнуться — не ровен час самой придется лечиться от ожогов. — Не знаю, что ответить. Странно, да?

— Вовсе нет, большинству стихийников трудно найти свое место во Дворцах, поэтому бродят тут всю жизнь, как неприкаянные, и бесконечно враждуют друг с другом, — Милла нахмурилась и покачала головой, ставя свечу на стол. — Придется составить для тебя новое лекарство. Этот пакостник, кто бы он ни был, никак не угомонится.

— Но глаза же не красные! — возмутилась Мари. Не понравилась категоричность Греди. Она сама до конца не верила, что ее травят.

— Нет, не красные, но зрачки не реагируют на свет. Произошел эффект привыкания к запрещенным травкам, однако твой организм продолжает сопротивляться. Я приготовлю максимально сильное средство, чтобы он мог противостоять любым злокозненным планам.

— Может, объяснишь, что происходит?

— Не могу, увы, — Милла ласково потрепала Мари по щеке. — Мне были даны четкие указания. Фальдой лично. Они там, видите ли, расследование проводят. К тому же, в данном случае закон охраняет преступника. Его личность имеют право разгласить только Королю.

— Значит, мне следует прекратить питаться вместе со всеми? — настроение окончательно испортилось. Да что такое: в прошлом году — убийца с ножом, в этом — отравитель!

— Вряд ли травки попадают в организм с едой или питьем, — еще больше нагнала туману Греди и выставила пациентку за дверь, приговаривая, что еще чуть-чуть и очередь в коридоре возьмет кабинет штурмом.

Скверно начавшийся день не пожелал исправляться и дальше. Из-за опоздания на занятия в высшую школу (вредную зу Кортэ не волновали причины оного), Мари пришлось задержаться после урока и в одиночестве написать небольшую, но крайне трудную контрольную по классификации осадков. Несмотря на практические успехи, стихийница вовсе не была уверена, что правильно ответила на мудреные теоретические вопросы и продолжала прокручивать их в голове всю дорогу в канцелярию, куда, к слову, тоже опоздала.

Впрочем, "проступок" Мари остался незамеченным, ибо к моменту ее появления здесь разразилась иной скандал. Вик и Дайра, красные, словно полдня провели на солнцепеке, кричали друг на друга и почти созрели до рукопашной. Мурэ, молча, отступил в сторону и не мешал, а Юнт нарезал круги, пытаясь унять подопечных, но они его не слышали.

— Что б тебя в болото! — негодовала Дайра, уперев руки в бока. — И всю твою родню туда же! Не рассчитывай, что я пойду на поводу у твоей чокнутой мамаши!

— Не смей так отзываться о моей семье! — вопил Вик непривычно высоким от гнева голосом. — У девушки с искаженной силой вообще нет права открывать рот!

— Может, у меня и есть проблемы с силой, зато не с мозгами! — вконец разобиделась Норди, у которой, казалось, даже корни кудрявых волос покраснели. — Мне никогда не приходило в голову превращаться в обслугу для отбросов! Передай полоумной мамочке, что я…

Дайра не договорила, а звук пощечины, которой стихийницу наградил жених, рассек пропитанный ненавистью воздух, превратившись в предвестника настоящей бури — сокрушительной и беспощадной.

Но она не грянула. Мари, прекрасно помнившая, сколько бед способна наделать поврежденная сила Норди, пресекла катастрофу на корню, едва увидела вскинутые руки взбешенной девчонки. Миг, и пальцы Дайры покрылись льдом. Не столь прозрачным, как у Гайты, но плотным и великолепно сковывающим любые яростные движения.

— Ого, как! — обрадовано подпрыгнул на месте Эж, ибо сам так и не придумал способа справиться с зарвавшимися учениками. — Шикарно!

Вик хохотнул, но мигом примолк, так как ледяным пальцы замолотили по его лицу. Дайра, лишенная возможности призвать на жениха катаклизм погодный, решила обеспечить побои собственноручные. Да так рьяно, что парню пришлось срочно ретироваться. Сначала на стол, сметая склянки с ингредиентами. Потом под него — на четвереньках, приложившись макушкой об угол. Ответить, призвав стихию, Вик почему-то не догадался, а ударить невесту снова не рискнул.