В декабре 1941 года, когда Красная Армия перешла под Москвой в контрнаступление, дивизия была в первых рядах наступающих и отбила у врага ряд крупных населенных пунктов.

18 марта 1942 года за героизм, отвагу и воинское умение, проявленные личным составом в битве под Москвой, 82-я мотострелковая дивизия была преобразована в 3-ю гвардейскую мотострелковую дивизию. Позже, за отличие в боях под Москвой, она была награждена орденом Красного Знамени.

Осенью 1942-го и зимой 1942/43 года дивизия участвовала в освобождении городов Гжатска, Сычевки и Вязьмы. 12 марта 1943 года ее части первыми ворвались в Вязьму, за что были удостоены благодарности Верховного Главнокомандующего.

В состав 6-го гвардейского мехкорпуса вошли: 16-я гвардейская Краснознаменная механизированная бригада (командир — полковник В.М. Артеменко), сформированная на базе 5-го гвардейского мотострелкового полка (3-й гв. мед); 17-я гвардейская Краснознаменная механизированная бригада (командир — полковник Н.Е. Щербаков), сформированная на базе 6-го гвардейского мотострелкового полка (3-й гв. мед), и 49-я механизированная бригада (командир — подполковник В.В. Жабо).

49-я мехбригада была создана в сентябре 1942 года в городе Дзержинске Горьковской области и укомплектована личным составом преимущественно за счет моряков Тихоокеанского флота. 9 декабря 1942 года она вступила в бой под Сталинградом. Действуя в составе 5-го механизированного корпуса, 49-я мехбригада освободила от гитлеровцев станцию Суровикино, город Чернышковский и вела успешное наступление на станцию Тацинская. 168 воинов бригады удостоились правительственных наград.

Кроме того, в состав корпуса вошли: 29-й отдельный танковый полк (командир — подполковник Д.Ф. Масляев), 56-й отдельный танковый полк (командир — майор Н.Я. Селиванчик) и 51-й гвардейский легкоартиллерийский полк (командир — подполковник В.М. Лахтин), сформированный на базе 51-го гвардейского артиллерийского полка (3-й гв. мед). Все эти части также имели немалый боевой опыт.

29-й отдельный танковый полк прославил свое знамя в боях с врагом на Калининском и Северо-Западном фронтах. 56-й отдельный танковый полк принимал участие в разгроме гитлеровцев на Северо-Западном фронте в районе Демянска. Танкисты полка с гордостью шли в бой на боевых машинах с надписью «Кировский комсомолец», подаренных им рабочими Кировской области.

* * *

Анализ документов, кратко отражающих вопросы формирования и комплектования 4-й танковой армии (усиленной двумя танковыми корпусами — 5-м и 25-м), подтверждает, что столь мощной танковой группы в Красной Армии еще не было.

Все четыре бригады 30-го УДТК и две бригады 6-го гвардейского мехкорпуса (16-я и 17-я гв. мбр) в боевых действиях ранее не участвовали.

Большой боевой опыт имели командиры и бойцы 49-й гв. мбр, 29-го и 56-го отп 6-го гвардейского мехкорпуса.

В 11-м танковом корпусе все танковые бригады, которые находились в его составе с самого начала, на момент формирования были изъяты и (непонятно почему) переданы в резерв Ставки ВГК. Без изменения осталась только 12-я мбр, более года воевавшая сначала в 5-й танковой армии генерала Лизюкова на Воронежском направлении, а затем, зимой 1943 года, — в 11 -м танковом корпусе в районе г. Севска.

Формирование 6-го гвардейского мехкорпуса продолжалось вплоть до его отправки на фронт, и времени для сколачивания штабов бригад, штаба корпуса и соединения в целом практически не было. Его командование занималось боевой подготовкой далеко не укомплектованного личного состава, в основном решая вопросы по сколачиванию экипажа, отделения, взвода, роты и частично батальона.

Таким образом, 4-я танковая армия фактически приступила к формированию с 4 июля, в основном закончив его уже 16 июля 1943 года. К этому времени формирование корпусов было закончено, за исключением 6-го гвардейского мехкорпуса

Напряженная обстановка, сложившаяся на левом крыле Западного фронта, и кризис, в котором оказались войска 11-й гвардейской армии к концу второй декады июля 1943 года, потребовали срочно закончить формирование армии и немедленно отправить ее на фронт боевых действий — на северный участок Орловского плацдарма.

Ввиду того что комплектование командного состава штаба армии, отдельных корпусов и армии в целом затянулось, а 19 июля армия убыла на фронт, времени для сколачивания штаба армии и штабов корпусов оставалось 5—6 дней. И оно было использовано для проведения только одного командно-штабного учения штаба армии со штабами корпусов.

Задержка в комплектовании армии личным составом, артвооружением и материальной частью не дала возможности должным образом провести работу с офицерским составом штабов всех уровней, а также боевую подготовку частей и подразделений. Сколачивание 30-го Уральского и 11-го танковых корпусов фактически проводилось лишь 12–15 дней, а для 6-го гвардейского мехкорпуса времени совершенно не было.

Задержка с пополнением армии командным составом не дала возможности хотя бы в сокращенные сроки произвести сколачивание штаба армии и штабов корпусов. К тому же укомплектование штаба армии проводилось наспех из офицеров, ранее не работавших в армейском масштабе, что резко отразилось на управлении армейскими соединениями в начальный период операции.

Если же брать в целом ударную танковую группу, сконцентрированную на левом крыле Западного фронта (четыре танковых корпуса и один — 6-й гвардейский механизированный, с большим количеством танков и САУ), то она была довольно внушительной, наиболее крупной из всех, когда-либо создававшихся в Красной Армии.

Ее уязвимым местом было то, что в большинстве своем бойцы и командиры 4-й танковой армии до сих пор не участвовали в боевых действиях. Особенно это касалось главного действующего звена на поле боя, от которого зависит результат боя, — экипажей танков и самоходных установок. У них была недостаточная (как всегда — ускоренная) полевая выучка, т.е. практически отсутствовала работа на полигоне (танкодроме) с боевыми стрельбами по движущимся мишеням — «стреляли мало и по неподвижным мишеням». В наспех сформированных и укомплектованных соединениях армии Баданова к моменту выхода на фронт уровень подготовки экипажей был явно недостаточным, особенно механиков-водителей, которые имели практику вождения от 5 до 10 часов, тогда как для уверенного управления танком необходимый минимум составляет 25 часов.

Значительно лучше в этом отношении выглядели танковые части 5-го и 25-го корпусов, но они вступили в боевые действия почти сразу после затяжных кровопролитных боев, в которых понесли большие потери. В бригадах этих танковых соединений оставался «костяк» старшего и среднего командного звена, который имел большой боевой опыт. Следует иметь в виду, что экипажи танков и САУ в редких случаях погибали полностью. В большинстве своем один или два танкиста получали ранения, остальные оставались в строю. Таким образом, проходила ротация членов экипажа, и в очередном бою в танке или САУ находились опытные, «нюхавшие порох» танкисты, которые зачастую определяли грамотные действия всего экипажа в бою. Такое положение сохранялось и во взводе, роте, батальоне, когда опытный офицер, участник боев, ценился в буквальном смысле «на вес золота». Погибший экипаж — огромный моральный ущерб для всего подразделения; сгоревший танк — колоссальный ущерб для государства.