В гостиницу не поехал. Торчать там, пиная воздух, перемещаясь из угла в угол – не внушающая оптимизма перспектива. А Лукин достаточно знал собственную жену, чтобы понимать – не позвонит она ни сегодня, ни завтра, если уж ее любимое блюдо – каприз – было подано родителям в комплексе со слезами. Теперь она станет выдерживать свой характер и испытывать его.

Егор улетел в Киев первым попавшимся рейсом. Две пересадки, отложенный взлет в Милане и совершенное невезение с соседями.

Сначала безусловно истеричная дама, рассуждавшая о нестабильности обстановки в мире. «Иначе, почему наш рейс задержали?» - вопрошала она раз за разом. А после – нескончаемая болтовня престарелого чеха, желающего «на закате жизни» взглянуть на родину. Его чудовищная смесь украинского, русского и чешского довела Егора до головной боли.

В квартиру входил уставшим и злым, как собака. Смирившимся с тем, что лучше б остался в Париже. Но, кажется, привычная рациональность поступков стала ему изменять. Под видом дороги он загнал себя в размышления. Время в ожидании рейса тянулось бесконечно, сон был рваным, не дающим отдыха, а мысли все больше сосредоточивались на единственном: им легко было с Ольгой до тех пор, пока перед ними не оказалось реальной проблемы. Когда цели были одинаковыми и совпадали методы достижения, их брак был стабильным. Идеальным в своем партнерстве. Но едва они не сошлись во взглядах – все стало рушиться, как карточный домик. К компромиссу оказались не готовы оба.

Лукин пытался сохранить традиционность семьи. Чего хотела Ольга – он, пожалуй, в точности и не знал. Даже в отношении ребенка, если вспомнить, что она ему приводила в качестве аргументов.

В попытке избавиться от навязчивой идеи, что им необходимо поговорить – сейчас он мог говорить только сам с собой, Ольга не желала – Егор заставил себя переключиться на насущное.

Душ, кофе, редакция…

Найти себе дело, любое…

Марценюк. На носу время очередного сигнального варианта…

Запустить бы новый проект. Креативщик из него сейчас хреновый. Как и аналитик, судя по вынужденным, но хаотичным перемещениям.

Документалист?..

Лукин криво улыбнулся.

Хроника наших дней – сунутый в архив черновик об охотничьем периоде

Росомахи… Знать бы, куда ее занесло после «Мандарина» и что удалось выяснить…

Душ!!!

Несвежая рубашка, такая же, как и его несвежие мысли, летела в сторону, когда посреди комнаты разразилась телефонная мелодия.

Егор выхватил трубку из кармана пиджака и принял звонок, которого ждал и не ждал одновременно.

- Ты уже в Киеве? – безо всякого приветствия, равно как и безо всяких эмоций спросила Оля.

- Да, - в тон ей ответил Егор. – Оль…

- Ну и прекрасно. Больше не прилетай.

- Я вообще-то за тобой прилетал.

- А я об этом просила?

- Я тебя прошу.

- Не вариант. Я остаюсь здесь, Егоша.

- И как ты себе это представляешь? – на его щеках заходили желваки.

Иногда в телефонах была несомненная польза: голос еще не выдавал гнева, заполыхавшего в нем с новой силой.

- Обыкновенно. Уволилась и ушла от тебя.

- А наш ребенок?

- А что наш ребенок? – прозвучало почти с насмешкой. – Со мной, конечно.

Егора накрыло. После бессонных ночей, сотен километров туда и обратно, людской суеты, безрезультативных размышлений – спокойный голос в трубке. Ольга, считающая себя в праве…

«В женских слезах всегда мужчина виноват», - неожиданно проскрипело в голове.

- Чего ты хочешь, Оль? – устало спросил Лукин.

- Озерецкого.

Телефон с размаху полетел в стену – точка кипения была достигнута.

Вместо душа Егор обнаружил себя в комнате, с бутылкой в руке. Коньяк обжег горло, еще раз. Третий глоток расплескал тепло по напряженному телу.

Озерецкий в обмен на его ребенка. Для Лукина обмен даже более выгодный, чем для Ольги.

Он сделал еще глоток, и мысли направились по пути, с которого возврата уже быть не могло. Что от него требуется? Ублажить Росохай, чтобы уломала брата? Да запросто!

И в самом неформальном для себя прикиде – рваных джинсах и кожаной потертой куртке орехового цвета, благоухая наконец-то не псиной, а брендовым парфюмом, удачно скрывшим запах коньяка, Лукин назвал таксисту адрес, выясненный у Шаповалова.

Он ехал к Руслане.

Вечер переставал быть томным. Решение принялось как-то само по себе и очень быстро. Даже неожиданно быстро, но все лучшие решения, которые она принимала, были спонтанными. С какой стати уходить от такого хорошего правила?

И даже темень за окном не останавливала. С чего вдруг? Росомаха – очень

подвижный и выносливый зверь, способный долго преследовать свою

добычу, но ведет ночной образ жизни. Днем она спит, а на охоту

выходит с наступлением сумерек. Так что все нормально, все в пределах жанра.

Рюкзак был собран минут за двадцать. Собираться быстро – это ее собственная суперспособность, выработанная в Африке. Куда там марвеловским героям? Несколько пар носков, сменное белье, свитер, шапка, две майки – одну пододеть, если холодно, вторую – вместо пижамы, макбук, фотоаппарат, универсальная зарядка, газовый баллончик, блокнот с ручкой, гигиенические принадлежности, жирный детский крем. Ну и пакет с бутербродами и горячий чай в термосе. Если что понадобится – в дороге купит.

Еще пару минут ушло на то, чтобы написать Тохе, что она пропадет с радаров, скорее всего, на несколько суток. А звонки родителям решено было отложить до утра – чего беспокоить людей на ночь глядя? Мать и вовсе не выносила, когда Руслана водила по ночам.

А сама Росомаха едва не потявкивала от нетерпения, понимая, что именно этого – этого самого решения, которое, несмотря на свою спонтанность, было выношенным – она ждала все последнее время.

Уже обуваясь в коридоре, оценивающим взглядом окинула прихожую и комнату – не забыла ли чего. Потом решила, что ну его лесом. Забыла – значит, так тому и быть. И в следующую секунду подпрыгнула на месте от звонка, раздавшегося в квартире.

- Только бы не мама, - простонала Росомаха и поплелась открывать. А через мгновение обалдела еще больше, обнаружив на пороге господина

Лукина собственной персоной.

- Привет, - выдал он. – А я тут мимо проходил.

- Ну и шли бы себе дальше мимо, - растерянно ответила Руслана. – Чего занесло-то?

- Как тебе вариант – решил извиниться?