глаголам в романтической лирике 1821–1824 годов — 1: 1; в I части «Кавказского пленника» — тоже 1: 1; в поздней лирике 1833–1836 годов — 1: 1,3 (повышение доли глаголов — за счет воспоминаний: «Была пора: наш праздник молодой…»). В начальной части VIII главы «Онегина» это соотношение — 1: 1,2; в описании дуэли в VI главе — 1: 1,6. В начальных рассуждениях «Домика в Коломне» — 1: 1,7; в заключительной, сюжетной его части — 1: 3 (!). Наконец, в «Песнях западных славян» и в сказках («О царе Салтане» и «О золотом петушке») — тоже 1: 3, т. е. больше, чем в пушкинской прозе (1: 2,7). Иными словами, глагольная динамичность действия в стихотворном повествовании у Пушкина не ниже, а даже выше, чем в прозаическом повествовании. Это полезное предостережение для тех литературоведов, которые привыкли сознательно или бессознательно отождествлять стихи с лирикой, а эпическую поэзию называть «лиро-эпической». Любопытно также, что максимум глаголов приходится у Пушкина на стилизации народной поэзии — «Песни западных славян» и сказки. Видимо, динамичность действия представлялась Пушкину существенной приметой народной поэзии, что на фоне обычных представлений о медленно текущем фольклорном повествовании — нетривиально.

2

Но соотношение прилагательных и глаголов в тексте значимо не только для его семантики, а и его ритмики. Ритм текста складывается в конечном счете из ритма слов — из отбора и расположения слов различного ритмического типа: односложных, двухсложных с ударением на 1‐м слоге, двухсложных с ударением на 2‐м слоге, трехсложных с ударением на 1‐м, на 2‐м и на 3‐м слоге и т. д. (конечно, речь идет о словах фонетических, с включением в их состав проклитик и энклитик). Различные части речи по-разному тяготеют к различным ритмическим типам слов. Обычно эти ритмические предпочтения выражены слабо, но именно у прилагательных и глаголов они настолько явны, что ощущаются даже непосредственно на слух. Для прилагательных и причастий характерно смещение ударения к началу и удлиненное (из‐за суффиксов) безударное окончание: «томный, томительный, томительные». Для глаголов характерно смещение ударения к концу и удлиненное (из‐за префиксов) безударное начало: «бежать, побежать, перебежать, не перебежать». Глаголам не чужда и тенденция к удлинению безударного окончания (особенно в формах на — ся), но она слабее, чем у прилагательных. По нашим подсчетам[583], в классической русской прозе соотношение двухсложных прилагательных ритмических типов «большой» и «быстрый» — 1: 2, глаголов типа «бежать» и «прыгать» — 1,5: 1; соотношение трехсложных прилагательных типа «молодой» и «медленный» — 1: 3, глаголов типа «побежать» и «выпрыгнуть» — 2,5: 1; соотношение четырехсложных прилагательных типа «молодая» и «немедленный» — 1: 2, глаголов типа «побежали» и «подпрыгнули» — 2,5: 1.

В прозе расположение различных ритмических типов слов по тексту — произвольно, закономерности этого микроритма пока еще неуловимы. В стихе — другое дело. По условиям ритма, скажем, 4-стопного ямба, односложные и двухсложные слова могут занимать в строке любое положение, но четырехсложные слова — уже не всякое. В четырехсложном слове ударение на 2‐м слоге может стоять в одной ритмической вариации на I стопе, в другой на II стопе, и только (или «Безумная душа поэта», или «Любви безумную тревогу»). В четырехсложном слове с ударением на 3‐м слоге оно приходится на III или на IV стопу (или «Привычка усладила горе», или «Она поэту подарила»). В четырехсложном слове с ударением на 4‐м слоге — или на II, или (редко) на III, или на IV стопу («Предупреждать зари восход», «В душе не презирать людей», «Я вас хочу предостеречь»). Еще Томашевский говорил, что каждая стопа стиха имеет свой собственный словарь. Он имел в виду прежде всего «ритмический словарь». Но оказывается, что «грамматический словарь» — тоже, так как соотношение частей речи (прежде всего прилагательных и глаголов) в каждом из этих типов слов сильно меняется в зависимости от позиции слова в строке.

В четырехсложных словах с ударением на 2‐м слоге соотношение прилагательных и глаголов в прозе — 1: 2. Когда такие слова попадают в стих на начальную (I) стопу, то разница эта выравнивается, прилагательных и глаголов оказывается совершенно поровну: строки типа «Безумная душа поэта» и «Послушайте ж меня без гнева» встречаются одинаково часто. Когда же эти слова попадают в стих на срединную (II) стопу, то разница эта усиливается, прилагательных (с причастиями) оказывается в 2,5 раза больше, чем глаголов: строки типа «Любви безумную тревогу», «Язык девических мечтаний» гораздо типичнее, чем «Его лелеяла надежда». Почему?

В четырехсложных словах с ударением на 3‐м слоге интерес представляет соотношение не только прилагательных и глаголов, но и существительных. В прозе оно приблизительно равно 20: 55: 25. Когда эти слова попадают в стих на конечную (IV) стопу, то это соотношение становится 25: 25: 50 — существительные решительно преобладают, а доля глаголов падает до уровня прилагательных: строки типа «И вы, красотки молодые», и «Она поэту подарила» одинаково часты. Когда же эти слова попадают в стих на срединную (III) стопу, то это соотношение приблизительно равно 35: 45: 20 — существительные резко отступают, а глаголы возвращают себе преобладание, почти как в прозе: строк типа «Привычка усладила горе» заметно больше, чем «Острижен по последней моде». Почему?

Среди четырехсложных слов с ударением на 4‐м слоге прилагательных ничтожно мало, смотреть приходится только на соотношение глаголов и существительных. В прозе оно около 60: 40. В конечной позиции стиха, на IV стопе, оно нарушается в пользу существительных, 50: 50 — строки типа «И раб судьбу благословил» и «Черты его карандаша» одинаково часты. Но в начальной позиции оно нарушается в пользу глаголов, 70: 30, строки типа «Не докучал моралью строгой» много чаще, чем «И календарь осьмого года». Почему? Кроме того, в этом ритмическом типе слов становится заметна еще одна часть речи — краткая форма страдательного причастия, и она тоже на разных позициях ведет себя по-разному: в конце стиха («Толпою нимф окружена», «В свои мечты погружена», «Еще любить осуждена») она встречается втрое чаще, чем в начале стиха («Осуждена судьбою властной»). Почему?

Причина этого — конечно, в специфике стиха, но в неожиданном ее аспекте: не в ритме, а в рифме. По предварительным подсчетам, у Пушкина соотношение существительных, прилагательных и глаголов по «Онегину» в целом — 50: 20: 30, в рифмах же — 60: 15: 25. Доля существительных на последней позиции стиха возрастает как по причинам языковым (за счет прилагательных), так и по причинам стилистическим (за счет глаголов). По причинам языковым — потому что в обычном русском порядке слов прилагательные предшествуют существительным, поэтому