1221

От холода оледенели страсти... — В этой канцоне Данте говорит о земном Аморе — страсти, которой подвластны и люди, и животные.

1222

Побегов свежих миновало время, / Что Овна силою зазеленели. — Солнце находится в созвездии Овна во время весеннего равноденствия.

1223

Но этот терн жестокий / Амор извлечь из сердца не дерзает... — По-видимому, игра слов: жестокий терн (итал. crudele spina) и Маласпина (Malaspina) — родовое имя маркизов из Луниджаны, оказавших Данте гостеприимство в 1305—1306 гг. Можно предполагать, что мадонна Пьетра принадлежала к роду Маласпина. Ср. сходную игру слов в сонете Чино да Пистойя, посланном маркизу Мороелло Маласпина: «Затем что в сердце шип вонзился злой» (punto m'ha l'cor, marchese, mala spina).

1224

Ключи дымятся... — Этот и следующие стихи противоречат основной теории трактата «О воде и земле», что не должно нас смущать, так как названный трактат не принадлежит Данте, хотя долгое время авторство приписывалось ему.

1225

Земля окаменела в долгом сне. / Кристаллом стали... — См.: «Ад» XXXII, 24 и примеч. к ст. 26—27 двойной секстины 68 (CII).

1226

Что ждет меня, канцона... — Посылка первой канцоны написана по схеме: ABCcBDD. При этом A не рифмуется. Первая станца первой канцоны к мадонне Пьетре заканчивается словом-рифмой камень, последние строки посылки — словом-рифмой мрамор. Жестокая владычица и дама еще не названа, указаны лишь ее символы и знаки на фоне зимнего пейзажа. Во всем стихотворении звучат страсть и ненависть, как у Катулла: Odi et amo.

1227

Секстины Данте, а вслед за ним и Петрарки восходят к провансальским секстинам Арнаута Даниеля. Слово-рифма, повторяющееся в известной последовательности в каждой строфе, сковывает конец стиха и требует большей силы комбинаторики, чтобы выразить мысли, заключенные в образах, не нарушая единства формы и содержания. Секстина Данте состоит из шести не рифмующихся внутри станц (cobla dissoluta, в провансальской терминологии), написанных одиннадцатисложным стихом, связанных шестью словами-рифмами. Секстина является разновидностью канцоны. Построение ее у Данте следующее (по схеме П.-Дж. Риччи):

первая станца — ABCDEF,

вторая станца — FAEBDC,

третья станца — CFDABE,

четвертая станца — ECBFAD,

пятая станца — DEACFB,

шестая станца — BDFECA;

посылки: bAdFeC (малой надстрочной буквой обозначается внутренняя рифма). Та же система у Арнаута Даниеля в секстине «Упорное стремление, овладевшее моим сердцем» («Lo ferm voler qu'el cor m'intra»), за исключением иного расположения рифм-слов в посылке. И у Данте, и у провансальского трубадура слова-рифмы гармонизированы (ассонансы). Так, у Арнаута Даниеля: ongla, oncle; arma, cambra; у Данте: petra, erba, verde (в переводе: камень, травы, зелень). Пейзаж секстины — зимний, так же как в первой канцоне. Жестокость мадонны Пьетры выражена в словах-образах и словосочетаниях: камень, лед, негреющий свет, холодные тени. Гений Данте преодолел артистическую игру трубадуров и вместе с тем усложнил провансальскую форму во второй секстине. Секстины Данте исполнены едва сдерживаемой страстью к реальной даме, немилосердной красавице с золотыми кудрями. Двойная секстина, так же как и первая, в своих глубинах — произведение лирическое.

1228

Данте, стремясь превзойти Арнаута Даниеля в искусстве слагать стихи, осложнил секстину и создал ее разновидность, названную «двойной», иногда «утроенной» (doppia, rinterzata). Станца содержит пять слов-рифм (в простой секстине — шесть); они последовательно повторяются в каждой станце, требуя все новых вариаций смысла. Схема: ABA, ACA : A, DDA, EE. В первой станце A встречается шесть раз, D — два, E — два раза, B, C — не повторяются; во второй станце последнее слово — рифма предыдущей (E) стоит на первом месте и, значит, повторяется шесть раз (EAE, EBE : E, CCE, DD) и так далее, «пока в пяти станцах не исчерпываются все возможные комбинации» (А. Мариго). Посылка: AEDDCB. (In: Jeanroy A. La «sistina doppia» de Dante et les origines de la sextine // Romania. 1913. Vol. 42. P. 481.) В трактате «О народном красноречии» (II, 13) Данте осуждает чрезмерное повторение одной и той же рифмы, «если только это не вызывается какой-нибудь новой затеей искусства», приуроченной к какому-либо торжественному событию, и приводит как пример свою двойную секстину, оправдывая нагромождение в ней рифм-слов. Под покровом как бы оледенелой и застывшей формы страсть поэта рвется наружу, то преодолевая повторы, то ими же усиливая выразительность. Повторы превращаются в лейтмотив. Музыка Данте всегда рассчитана. Недаром поэт сравнивал себя с геометром («Рай» XXXIII, 133).

1229

...Вода в кристальный превратилась камень; / Под ветром северным... — Ср. первый сонет к Форезе Донати. Сенека писал о том, что кристалл, по представлениям греков, получается из оледенелой воды, которая под влиянием все увеличивающегося холода исключает из себя весь воздух и превращается в драгоценный камень («Вопросы природы» III, 25,12).

1230

Но Страшного суда настанет время... — В этом стихе и двух следующих Страшный суд и воскресение из мертвых упомянуты в целях поэтических и куртуазных.

1231

Данте последовательно утверждает единство формы и содержания. В начале знаменитой второй канцоны о Каменной Даме он настаивает на том, что речь его будет сурова. Суровой речи должны соответствовать редкие и резкие по звуку рифмы. Автор «Пира» говорит в первой станце третьей канцоны, что он оставляет «сладостный новый стиль», которым слагал песни о любви, для того чтобы выразить как подобает мысли о благородстве. Для этого он избрал «острый и суровый стих». В начале XXXII песни «Ада» Данте восклицает: «Когда б мой стих был хриплый и скрипучий, / Как требует зловещее жерло...» Ледяную, кристальную сущность мадонны Пьетры прекрасно передают застывшие в конце стиха рифмы-слова двух секстин. В последней канцоне цикла фантазия поэта привела в движение Каменную Даму. Она преследует влюбленного, как прекрасные воительницы в поэме Ариосто. Грудь ее скрывают латы. С плеч Каменной Дамы спадает каменными складками плащ из яшмы. Ей на помощь спешит Амор, победитель и убийца. В заключительных станцах канцоны поэт покидает аллегорические образы и находит другую систему для выражения своих чувств. Данте как бы забывает об изысканных выражениях куртуазной поэзии; он