Как он вообще оказался в этом мире? Не прожил же он здесь в самом деле триста лет!

В этот момент Тил покосился на Жугу, и тот поспешно отвернулся, сделав вид, что рассматривает развешанную по стенам кухонную утварь. Предметы там и впрямь были довольно странные. Для чего, например, могла сгодиться эта вот посудина, похожая на ковшик, но с дырявым дном?..

За размышленьями Жуга не заметил, как подошёл Золтан, и вздрогнул, когда тот тронул его за плечо. Уселся рядом на скамью. Арнольд и бард насторожились. Тил, сосредоточенно стукая ложкой, выскребал со дна горшка остатки каши.

– Ну, что, – без предисловий начал Золтан, глядя на Арнольда, – вот мы и встретились, Арнольд. Давно мечтал тебя увидеть.

– Это что-то новенькое, – силач поднял бровь. – Ты на что намекаешь? Ты кто вообще такой?

– Моё имя Хагг. Золтан Хагг, – уточнил тот. – Слыхал, наверное?

– А, – Арнольд напрягся и отодвинул пустую миску. – Ищейка Господаря… Знаю, как же. Водка с пивом – потрясти, но не размешивать. Любого валит. Скольких ты таким манером подловил… Только зря ты на меня собаку вешаешь – за мной всё чисто, я завязал. А если в Лиссе что и было, я оборонялся. Не веришь, вон, его спроси, – он кивнул на Телли.

– О чём вы? – Жуга непонимающе переводил взгляд с одного на другого.

– О нём, – кивнул на Арнольда Золтан. – Знакомься, Жуга: Арнольд Шварц.

– Шварц? – Жуга нахмурил лоб.

– Да. Брат Бертольда Шварца. Родной, между прочим. Он же Якоб Сляйтер, он же Иоганн Данко, он же Конрад Разрушитель. Взрывает всё, что не ломается. За ним тянется такая слава, что нам с тобой и не снилась. Чего стоит одно только ограбление банка в Локерене. Это тебе не мелочь по карманам тырить. Удивлён? Это ещё что! У них ещё дядя был, Арчибальд по кличке Грыжа. Тот ещё пройдоха, особняки громил, как косточки из компота. В Вене промышлял. У меня эта семейка давно на примете.

– Ах, ты… – Арнольд вскочил, выхватывая меч. – Крыса!

– Ну, ну, – Золтан укоризненно покачал головой. – Только познакомились – и сразу и за меч. Невежливо. Во-первых, сядь. Во-вторых, я ограблениями не занимаюсь. А в‑третьих – тут ты прав – ведь ты и в самом деле завязал.

– Тогда какого чёрта поминаешь старые грехи?

– Да просто хочется, чтобы твои приятели знали, с кем имеют дело. В конце концов, вам какое-то время ещё придётся побыть вместе.

Арнольд, поколебавшись, спрятал меч и сел.

– И не надейся, – буркнул он. – Я здесь не останусь даже на ночь. Я вообще не понимаю, как меня угораздило влипнуть в это дело. Нору я забираю с собой. Вилли, – он обернулся, – ты как?

– Не торопись, – ответил Золтан, прежде чем бард успел сказать хоть слово. – У нас есть о чём поговорить помимо твоих прошлых подвигов. И ты, рифмач, не спеши. Сегодня вы заночуете здесь – всё равно искать другое место уже поздно. А завтра вечером я объясню, что происходит. После ты можешь выбрать – уходить или остаться.

– Почему не сегодня?

– Потому что сегодня я знаю не всё.

Арнольд, казалось, колебался.

– Ладно, – наконец сказал он. – Я согласен. До завтра я, пожалуй, подожду. Только не думай, что я тебя испугался.

– У вас две комнаты, делите, как хотите. Девчонка будет спать отдельно, хозяйка за ней присмотрит.

Арнольд и травник покосились друг на дружку.

– Хорошо, – сказал Арнольд, вставая. – Пусть будет так. Вильям поселится со мной, а эти двое, – он кивнул на Телли и Жугу, – пускай спят в другой комнате. – Он поскрёб небритый подбородок и поморщился. – Тут баня есть поблизости?

– Там, за красильней. Спросишь, тебе покажут.

– Вильям, ты пойдёшь?

– А? Да, да… – поэт, которому за весь вечер не дали рта раскрыть, суетливо засобирался. – Жуга, я лютню здесь оставлю, можно?

Силач перед уходом обернулся на пороге.

– Я вернусь, – сказал он.

Дверь за ним закрылась.

– Ну, а ты чего? – Золтан повернулся к Телли. – Беги давай тоже. На вот, – он полез в кошель и бросил ему пару мелких монет. – Этого хватит.

– Но я… – он посмотрел на травника. Тот кивнул:

– Беги, беги. Я тоже подойду.

Золтан и травник остались вдвоём.

– Ну, – помолчав, сказал Жуга, – говори, чего хотел.

– Смотри-ка, быстро догадался! – усмехнулся Хагг, но тут же посерьёзнел. – Ты что с девчонкой сделал? Только про разбойников не заливай: стрела стрелой, но у неё вся глотка сожжена и связки сорваны, будто она уксусу глотнула.

– Не уксусу, – Жуга помрачнел. – Она мальчишку покусала.

– Телли? – Золтан помрачнел. – Час от часу не легче! Значит, Старшей крови напилась… Ты же говорил, что запер это дело в ней. Или нет?

– Запереть-то запер, но её ранили, она потеряла много крови. И потом, там было не только волшебство, там же… я ещё, ну, сам понимаешь. Вот…

– Понятно. Не надо было всё-таки тебе оставлять её одну. Ты хоть рассказал бы, что ли, где ходил, зачем.

– Потом. Сколько я тебе должен?

– Нисколько. Мы тебе и без того обязаны: всех клопов тогда повывел.

– А, это… Было дело, – травник улыбнулся, потом посерьёзнел: – Позвать обратно?

– Тьфу на тебя! – Золтан передёрнулся и замахал руками. – Сам дурак, и шутки у тебя дурацкие… Кстати, может, тебе что нужно?

– Да, – кивнул Жуга, – мне нужен плащ. Не могу же я всё время ходить в этом.

– Почему? Хорошее одеяло. Тёплое, небось.

– Тёплое, – согласился травник, – только больно уж приметное.

– Нечего на одеяло пенять. Ты и без него рыжий.

– Сам ты дурак, – досадливо поморщился Жуга. – Дождёшься от тебя подмоги, как же.

– Иди в баню!

* * *

Арнольд не спал. Распаренный и мокрый, он лежал под грудой одеял с обнажённым мечом в изголовье и нервно вслушивался в ночь. Камин давно погас, в холодной комнате было темно. За окном бесновался ветер – к ночи разыгралась непогода, повалил снег. Дверь запиралась изнутри, засов был прочный, но Арнольд, не доверяя Золтану, дотошно обшарил перед сном комнату и коридор. Кровать здесь была одна, и, несмотря на её ширину, двоим в ней было тесновато. К тому же не было простора для манёвра в случае чего. Размыслив, Арни с показным великодушием отдал кровать в распоряженье барда, а сам расположился на полу, затребовав ещё один тюфяк. Хозяйка перечить не стала и тюфяк принесла, на чём удобства и закончились – доски под тюфяком были жёсткими, над полом весело гуляли сквозняки. Вильям давно заснул, угревшись на кровати, и теперь раздражающе сопел. Арнольд лежал, таращась в темноту и размышляя над событиями сегодняшнего