стены, медленно отворились перед новой хозяйкой Форменоссэ.

Право захватчика

Удаляясь от Альквалондэ и всё меньше ощущая запах гари, Нолофинвэ хватался за это ощущение, чтобы хоть чем-то себя порадовать. Осознав, наконец, что больше не сидит в осажденном городе, сын Индис пришпорил коня: свободу хотелось ощутить в полной мере, здесь и сейчас, ведь неизвестно, что придётся увидеть у Валар, но одно ясно: это точно не обрадует.

Проскакав далеко вперёд, Нолофинвэ вдохнул полной грудью. Он видел — наслаждаться свободой ему не позволят: Эонвэ тоже подогнал коня и вот-вот подъедет.

— Скажи, почему так выходит, — спросил эльф поравнявшегося с ним Майя, — что когда твой Владыка предоставляет выбор, он никогда не бывает выгодным?

— Он выгоден всегда, — поднял указательный палец Эонвэ. — Но если хочешь исполнять приказы, а не решать судьбу самостоятельно, у тебя скоро будет возможность об этом сообщить Владыке Манвэ лично.

— Я еду увидеться с братом.

— Да, но это не удастся сделать, не встретившись с Владыкой Манвэ.

— Это тоже Слово Валар?

— Как и всё в этом мире.

Нолофинвэ отвернулся. Эонвэ умел вывести из себя даже просто своим присутствием, а уж если начинал говорить…

— Я хочу уединения, — стиснул зубы эльф. — Можешь не преследовать меня? Видишь ли, впереди идут мои верные, которых «охраняют» твои воины, сзади тоже. По одну руку от нас море, по другую — лес, в который я точно не сунусь. Мне некуда бежать.

— А как же небо? — мечтательно улыбнулся Эонвэ. — Оно бесконечно. Взлетишь, и уже не догнать. И не найти.

Нолофинвэ сдавил в кулаках поводья. Может быть, и хорошо, что посланник Манвэ его отвлекает от самого болезненного…

От поступка Финьо. Ещё одного.

***

Финдекано знал, как сильно раздражает отца общение с сыном посредством писем и посланников, поэтому, руководя тушением лесного пожара, снова отправил свой ответ с гонцом.

— Передай королю, — сказал Финдекано, взяв в руки лопату и крутанув её, как меч, — что его старший сын покинет Альквалондэ сразу же, как выплатит долг Тэлери. Это всё.

Проводив взглядом посланника, Нолдо усмехнулся.

— Мои верные воины! — со злой улыбкой провозгласил Финдекано. — Мои братья! Валар приказывают покинуть захваченный город, вернуть его законному правителю. Но по праву завоевателя Альквалондэ принадлежит Феанаро Куруфинвэ! Он же в свою очередь оставил здесь наместником моего отца и вашего короля! Нас прогоняют с нашей земли, за которую мы заплатили кровью! Они хотят получить назад порт? Они его получат. Если спасут. Уходим, братья! И поджигаем за собой лес в черте города!

***

Свернув с окружной дороги, ведущей через утонувший в дыму лес, Турукано и его верные двинулись вслед за своим королём. Ждать старшего брата смысла не имело: было ясно — он не уйдёт из Альквалондэ просто так, по-хорошему, поэтому выхода оставалось только два, и Турукано выбрал тот, что без крови. Очень хотелось поговорить с женой, а лучше просто быть рядом, любоваться её прекрасными золотыми волосами, утонченными чертами лица, тонуть в бездонных синих лучистых глазах…

Только где она опять? Лишь бы не присоединилась к Финьо…

Ржание лошади едва не оглушило, послышался победный клич, и путь Турукано преградила всадница, размахивая мечом.

— Малыш, — хохотала Эленнис, — знаешь, что я сделала с дружком Эонвэ, который сказал мне, что я красивая?

Сердце Турукано упало, лицо мертвенно побледнело. Заметив перемену в муже, эльфийка расхохоталась ещё громче.

— Я разбила ему нос! А ты что подумал?

Встав в седле и убрав меч в ножны, Эленнис прыгнула, в одно мгновение оказавшись в седле мужа, лицом к лицу с ним и впилась в его губы.

— Я хочу любить тебя, — прошептала эльфийка, забираясь руками в штаны Турукано, нежно прикасаясь к чувствительной плоти. — Среди горящего леса, пока мы его не проехали. Давай свернём с дороги! Только представь, Малыш: ты, я и пламя!

«И падающие на голову деревья», — мелькнула мысль, но разум стремительно сдавался под натиском чувств и ощущений. Руки Эленнис были умелыми и ловкими не только в драке.

— Я не могу так управлять лошадью, — чуть слышно простонал Турукано, — перестань, умоляю!

— Нет! — эльфийка заставила мужа замолчать страстным поцелуем.

С огромным трудом остановив лошадь, сын Нолофинвэ закрыл себя и супругу плащом. Надо было как-то слезть на землю, но это уже не представлялось возможным.

«Хорошо, что здесь темно и дым снижает видимость», — последнее, что подумал эльф перед полной потерей рассудка, поддавшись рукам и губам супруги.

Менестрели для Валар. Песня о лжи

Дорогу перегородили ручьи. Их было так много, что в грязи начали вязнуть повозки. Эльфы удивлённо переглядывались, не понимая, откуда взялось столько воды, ведь буквально пару дюжин дней назад здесь не было даже намёка на родники.

— Может быть, дело в том, что деревья и травы больше не нуждаются в подземной влаге? — грустно вздохнул Эктелион, у которого ручьи теперь ассоциировались с заткнутым телами друзей водостоком.

Никто ему не ответил, но вдруг рядом, словно из-под земли возник Эонвэ, переливающийся золотым-серебряным-голубым, верхом на белоснежном скакуне с огромным витым рогом во лбу. Нолдо от удивления едва не упал из седла.

— Как только найдём сухое место, — неприятно улыбнулся посланник Валар, собирая золотые волосы за спиной в хвост и повязывая красной лентой, — устроим привал. Я уже договорился с вашим королём, что он мне на время отдаст своего… Хм…

Эктелион поднял брови.

— Что? — Эонвэ улыбнулся ещё противнее. — Айнур тоже иногда забывают приличные выражения. Как бы то ни было, мне нужен ты. Есть важный разговор.

Под копытами лошадей грязь захлюпала совсем мерзко, Эктелион поморщился.

— Поиграл бы на флейте, слышно бы не было, — вдруг вполне по-доброму подмигнул слуга Манвэ. — Музыка умеет заглушать всякую мерзость. Или наоборот, её создаёт. Как раз об этом мы скоро и поговорим. Явка обязательна. Отказывать мне — для тебя небезопасно.

***

Залитая ручьями дорога закончилась нескоро, но когда, наконец, впереди открылось сухое поле, покрытое жёсткой ломкой травой, царапающей кожу до крови, эльфы