— Иримэль, тише, — обернулся к жене Тэлуфинвэ.

— Как только всё погрузим на повозки, выступим, — продолжил Карнистир, — и если тебя не будет среди моих воинов, не уверен в твоём благополучном будущем. Мы все обречены, но ты отправишься в бездну первым.

— Вы правда сожжёте корабли? — по щекам Иримэль покатились слёзы.

— А куда нам их девать, рыбка? — растянул губы в неприятной улыбке Морифинвэ. — Оставить для армии Моргота?

Тэлуфинвэ покачал головой.

— Значит, времени мне не дают, — тихо произнёс он. — Что ж, значит, Иримэль, оставлю тебя в ближайшем поселении, которое встретится по пути на север. Пойдём обратно в лагерь.

— Ты… — эльфийка заплакала громче. — Ты пойдёшь… Жечь наши корабли?

— Я должен это сделать, пойми.

Иримэль зарыдала. Морифинвэ фыркнул и, снова накинув капюшон, дал знак своим верным и брату следовать за ним вниз к лагерю. Немедленно.

***

Словно помогая пламени разгораться, поднялся сильный северный ветер, и чтобы доски запылали, даже не потребовалось много масла.

Многие Нолдор уже ушли достаточно далеко от лагеря, оставшиеся проверяли, всё ли собрано, нет ли вражеских отрядов поблизости, а также следили за Тэлери, понимая, что сожжение кораблей для них не рядовое событие.

Однако, за всеми не уследить.

Поднявшись высоко на скалу и спрятавшись от посторонних глаз, Иримэль вспоминала, как муж ушёл во мрак бесконечной ночи, взяв лук и стрелы. Он был уверен — супруга дождётся его возвращения.

Эльфийка смотрела, как, рассекая тьму, к прекрасным белоснежным судам с берега полетели языки пламени.

Почему ветер не сносил горящие стрелы в воду? Почему не поднялись волны и не смыли Нолдор?

Крошечные огоньки, один за одним, один за одним, вспыхивали на парусах, на мачтах, на бортах… Пламя охватывало беззащитное дерево всё яростнее, смелее, пожирая самое прекрасное, что когда-либо принадлежало народу Тэлери. Послышался треск, повалил черный дым, и среди жутких клубов к небу взметнулись алые искры.

Стрелы перестали лететь, Нолдор начали уходить с берега.

«Сейчас меня станет искать Тэл», — подумала Иримэль, не в силах оторвать взгляд от чудовищного пожара.

Прижав ладонью низ живота, эльфийка снова заплакала. Она носит ребёнка убийцы. Да, именно так. Хватит обманывать себя. У неё родится… Красивое рыжеволосое чудовище. Безжалостное, не способное на сочувствие. Не ценящее жизнь, жаждущее лишь крови и огня.

Слёзы покатились градом, Иримэль вдруг ощутила, как последние ноты, рождённые в сердце перед единственным верным за долгое время решением, сложились в песню.

«Сын ли ты, дочь ли ты?

Я не узнаю никогда!

У дверей пустоты

Ждёт меня чёрная беда.

Сын ли ты, дочь ли ты?

Мне не ответят небеса.

Докричаться до небес не хватит голоса».

— Прости меня, мой малыш, — прошептала эльфийка, — но я не могу дать жизнь ещё одному чудовищу.

Ветер ударил в лицо, сдув слёзы, и Иримэль прыгнула.

Примечание к части Песня "Метель" Теоны Дольниковой

Новые хозяева Форменоссэ

— Как думаешь, малышка, сколько времени должно пройти, чтобы рухнули построенные из мрамора стены?

— Очень много!

— А если строитель был глупый?

Нарнис рассмеялась воспоминаниям. Да, король Финвэ любил рассказывать забавные истории, а обожаемую «огненную девочку» ещё и заставлял разгадывать загадки, ответ на которые всегда был с подвохом.

— Если строитель глупый, — малышка обиделась, понимая, что дед намекает на её развалившуюся крепость из камешков, — ему надо дать такой мрамор, из которого даже неумеха хорошо построит!

— Или подарить собственного маленького Вала Ауле, да? — подмигнул король Финвэ.

— Нет! — топнула ножкой Нарнис. — Папу!

Эльфийка печально улыбнулась. Да, она в детстве редко видела отца, но по крайней мере знала, где он, и могла упросить маму «пойти к папе, чтобы мешать дедушке».

А как быть её собственным дочерям? Да, старшая уже взрослая, ей не нужно ничего объяснять, а маленькая? Она же станет скучать… И нельзя будет в любой момент навестить папу, занятого неотложной работой. Даже письмо не придёт, сколько ни жди…

***

Высохший почерневший лес местами стал непроходимым: деревья попадали, преградив дорогу. Приходилось надолго останавливаться, ждать, когда расчистят путь. Но подобные сложности были все равно лучше, чем движение сквозь участки леса, где прошла Ниэнна. Здесь всё живое замерло. Воображение разыгрывалось, рисуя картины ощущений, которыми охвачены души несчастных существ, оказавшихся на пути Плакальщицы. Они, наверно, страдают…

— Мы можем повернуть назад в любой момент, госпожа, — напомнил один из охранявших Нарнис воинов.

— Нет, — твёрдо сказала эльфийка, — мы пойдём до конца.

***

Дорога начала подниматься в гору. Раньше здесь пестрело редколесье на серых камнях, теперь же всюду валялись деревья, а скалы казались чёрными. Величественные башни крепости Форменоссэ возвысились среди расступившихся холмов, и даже издалека было видно, что два шпиля сорваны ураганом.

Чем ближе эльфы подъезжали к крепостной стене, тем отчётливее слышался доносившийся со стороны Форменоссэ лай. Но это не было похоже на голоса собак, которых некоторые охотники держали как помощников в поимке дичи. Это было тявканье…

— Ли́сы, — констатировал эльф, берясь за лук. — Видимо, спрятались в крепости. Что прикажешь делать, госпожа?

Нарнис не знала. Она встретилась взглядом со своими собратьями и увидела: все думают одно и то же. Гибель валинорских лесов повлекла за собой вымирание животных и птиц, и увидеть живых зверьков было настоящим чудом. Жаль их убивать, но… Не представлявшие раньше опасности для эльфов обитатели чащ теперь могли стать агрессивными из-за страха и голода… Они искали в крепости защиту, новый дом…

— Будем действовать по обстоятельствам, — серьёзно сказала Нарнис. — Но щенят в любом случае не тронем.

— А разве мы собирались? — подмигнул ей воин. — Щенят можно вырастить, как домашних собачонок.

И всё же эльфы держали наготове луки.

Тяжёлые кованые ворота крепости, врезанные в мощные мраморные