Только спустя полторы тысячи лет после римского завоевания широкие проезжие тракты снова связали все главные города Англии, наконец-то сменив накатанные гужевые дороги и тропы, проторенные еще в доисторические времена. Правда, за пользование трактами приходилось платить – строительством занимались частные дорожные тресты, а плату взимали на заставах, через каждые несколько миль. Несколько таких трестов принадлежали семейству Форест.

Изменения, произошедшие в Англии, приятно поразили капитана Шокли.

– Повсюду творения рук человеческих! – удивленно восклицал он, оглядывая окрестности.

Действительно, сейчас английский пейзаж разительно отличался от американского: ни заповедных лесов, ни широких равнин, где не встретить ни следа человеческой деятельности. В Англии и пустынные гряды холмов, и зеленые долины возделывали вот уже тысячи лет, вырубали леса, расширяли пастбища, распахивали плодородные земли. Дубравы и рощи сохраняли лишь для охоты или ради древесины; на вырубках, где почву размывало дождем и сдувало ветром, возникали пустоши. В отдаленных уголках острова Британия еще сохранились древние заповедные чащи и непроходимые болота, но вдоль проезжего тракта из Бристоля в Бат ничего подобного не осталось. Адам Шокли только сейчас осознал, что Англия сотворена трудом бесчисленных поколений.

Почтовая карета прибыла в Бат к обеду, и Адам решил заночевать в городе.

Бат привел капитана Шокли в восторг.

Городок на месте римского поселения Акве-Сулис существовал вот уже тысячу триста лет и ко времени правления королевы Анны превратился в захолустное местечко, известное только своими горячими источниками. Великолепные римские термы были погребены под толстым слоем земли.

А потом в Бат приехал Ричард Нэш, прозванный на французский манер Beau, Красавчик, заядлый – и весьма удачливый – игрок и король щеголей-денди. При нем город стал образцом изящества. Улицы и площади украсили роскошные особняки в классическом георгианском стиле – с портиками, колоннами и пилястрами, – выстроенные из местного светлого камня и похожие на древнегреческие и римские храмы. В ассамблее Ричард Нэш, как мистер Гаррис в Саруме, проводил приемы, на которые собирался весь цвет светского общества; в Бат приезжали поправлять здоровье и играть в азартные игры. Город превратился в фешенебельный курорт, с питьевой галереей, королевскими банями и бассейнами с минеральной водой, сулившей исцеление от всевозможных хворей. На площадях высились обелиски, возведенные в честь монарших визитов, а Королевская лечебница минеральных вод предоставляла бесплатные лечебные процедуры для бедняков. Незадолго до смерти Бо Нэша в Бате обнаружили развалины римских терм.

Улицы полнились модниками и модницами; ливрейные лакеи чинно несли портшезы, в которых восседали элегантные дамы с замысловатыми высокими прическами и разряженные франты. Адам Шокли, в обтрепанном алом мундире, с шейным платком не первой свежести, в траченном молью парике и в стоптанных башмаках со старомодными пряжками, восхищенно разглядывал строгие классические фасады и, восторгаясь красотами архитектуры, бормотал себе под нос:

– Я будто в Рим попал…

После двадцатилетнего отсутствия капитан Шокли с необычайной остротой осознал, как изменилась Англия.

Эпоха изящества и утонченности недаром получила название века Августа. Великобритания, как и Рим во времена царствования императора Августа, стала империей, средоточием всего цивилизованного мира. Британские владения в Канаде, Индии, на Гибралтаре и островах Вест-Индии с лихвой восполняли печальную утрату американских колоний. Сравнение с Античностью возникало само собой – георгианская архитектура основывалась на классических моделях, а потому роскошные особняки и загородные резиденции строили по эскизам Андреа Палладио, итальянца, взявшего за основу принципы храмовой архитектуры Древней Греции и Рима. Изучение греческого языка и латыни стало обязательной частью образования истинного джентльмена, равно как и длительное путешествие по Европе. Даже дебаты в парламенте не обходились без латинских афоризмов – депутаты, щеголяя своей образованностью, пытались подражать сенаторам Древнего Рима. Джентльмены украшали свои гостиные и библиотеки античными статуями, величественные строки поэм Александра Поупа сравнивали с творениями древнеримских поэтов, а элегантную прозу Джозефа Аддисона уподобляли речам Цицерона.

Расцвет классицизма в Англии пышностью затмил великолепие эпохи Возрождения, а благосклонная терпимость Англиканской церкви к разнообразным религиозным сектам словно бы повторяла снисходительное отношение цивилизованных язычников-римлян к примитивным верованиям завоеванных ими племен. Похоже, англичан – рациональных, скептичных, цивилизованных и терпимых, по примеру античных римлян – теперь было ничем не удивить. Адаму Шокли казалось, что из Нового Света он вернулся в классическую древность.

Капитан Шокли провел ночь в древнеримском Бате, а наутро, испив воды из целебного источника, отправился в Сарум.

В пяти милях от Сарума Адам жадно вглядывался в далекий горизонт, с нетерпением ожидая появления величественного шпиля собора. Вокруг простирался с детства знакомый пейзаж: застывшие зеленые волны холмов, испещренные белыми пятнышками овечьих стад. Адам с удивлением заметил, что большеголовые рогатые овцы уилтширской породы стали крупнее, а шерсть на брюхе почти исчезла.

К обеду почтовая карета достигла Солсбери. Собор по-прежнему высился над городом; в уличных водостоках негромко журчала вода. Ни европейские распри, ни война в далекой Америке не коснулись города. Неизменными остались и величавый собор, и тихое соборное подворье, и старинный рынок. Вот уже сто лет в Саруме царил покой.

Перед отъездом из Бристоля Адам отправил отцу письмо, извещая о своем прибытии, и теперь торопливо направился к дому на соборном подворье. В арке ворот капитан Шокли счастливо рассмеялся.

Дверь отворила миловидная служанка в крахмальном чепце, из-под которого выбивались каштановые кудри; белый передник, испачканный мукой, прикрывал бело-зеленое полосатое платье.

Девушка окинула Адама боязливым взглядом, ойкнула и убежала в дом, крича во весь голос:

– Капитан приехал!

Джонатан Шокли, нахлобучивая парик на поредевшую шевелюру, вышел на порог и приветственно воскликнул:

– С возвращением, герой! Твои сводные брат и сестра вот-вот вернутся, они горят желанием с тобой познакомиться.

К шестидесяти семи годам отец Адама изменился мало: чуть согбенные плечи прикрывал ветхий синий камзол, на ногах красовались панталоны до колена и белые шелковые чулки.

В доме тоже все оставалось прежним, разве что деревянные панели в гостиной потемнели от времени, в спальне стояла новая кровать с балдахином, а стены оклеили узорчатыми обоями. Похоже, все эти нововведения были делом рук второй жены Джонатана – сам он до этого не снизошел бы. Адам уселся в удобное кожаное кресло у камина и счастливо вздохнул: наконец-то он дома!

В гостиную вбежали его сводные брат с сестрой – пятнадцатилетняя Франсес и десятилетний Ральф, оба темноволосые, в мать. Впрочем, от Шокли они унаследовали ясные голубые глаза и открытые лица. Очаровательная Франсес подбежала к капитану и расцеловала его в обе щеки. Дети целый час восторженно расспрашивали Адама о войне в Америке, о Вест-Индии, о жизни в армии, а Ральф, как только услышал, что тот приехал в почтовой карете из Бристоля, взволнованно воскликнул: