Адам Шокли пришел к выводу, что общество великих умов избавляет от одиночества.

Задумывался он и над мнением отца по поводу политической обстановки в стране. Больше всего он размышлял над письмом, отправленным Джонатаном вскоре после принятия Акта о гербовом сборе, вызвавшего огромное недовольство в североамериканских колониях Великобритании.

…Меня весьма позабавил некий мистер Бенджамин Франклин, представляющий интересы колонистов, – даже не знаю, можно ли именовать его послом. Он, едва прослышав об Акте, немедленно озаботился тем, чтобы три его приятеля заняли посты чиновников, отвечающих за взимание гербовых сборов, – работа, не требующая особых усилий, зато прекрасно оплачиваемая; каждому положено жалованье триста фунтов в год.

Изложу-ка я тебе, мой любезный сын, свое мнение об американских колониях, которого, смею заметить, никто больше не разделяет.

По-моему, мы совершили огромную ошибку, победив французов. Теперь, когда американским колонистам ничто не угрожает, они наверняка сочтут излишним присутствие английских войск на территории колонии и не пожелают нести связанные с этим расходы; более того, откажутся платить налоги в английскую казну.

Разумеется, правительство будет вынуждено прибегнуть к решительным мерам. Я почти уверен, что новый театр военных действий будет в колониях…

Сейчас Адам Шокли ожидал чрезвычайно важных вестей.

Связь с французской вдовушкой длилась почти год, однако недавно мадам Леру упомянула, что желает снова выйти замуж.

– Подходящего мужа на Доминике не сыскать, – с грустью признала она и собралась попытать счастья во французских колониях.

Шокли и сам был бы рад жениться, однако прожить на мизерное лейтенантское жалованье вкупе со скромными сбережениями вдовы не представлялось возможным. Вот если бы приобрести капитанский патент… В распоряжении лейтенанта было двести фунтов стерлингов. Патент стоил семьсот фунтов.

Адам спешно написал отцу – узнать, как обстоит дело с материнским наследством.

И вот наконец почтовый клипер привез ответ.

Мой любезный сын!

Мне вполне понятен твой вопрос касательно наследства, причитающегося тебе после смерти моей возлюбленной жены. За давностию лет я совсем запамятовал, что так и не рассказал тебе, каким образом был приобретен твой первый офицерский патент, который, если помнишь, обошелся в четыреста фунтов стерлингов.

В то время мы с матерью, не желая огорчать тебя известием о прискорбном финансовом состоянии семьи, решили занять деньги в долг у сэра Джорджа Фореста, который, памятуя о моей верной службе и твоем прилежании, милостиво не стал взимать проценты, однако поставил условием, что долг подлежит немедленному погашению в случае кончины одного из супругов.

В соответствии с этим обязательством я погасил долг, выплатив сэру Джорджу Форесту 400 фунтов, взятые из причитающегося тебе материнского наследства в 500 фунтов стерлингов. Таким образом, в твоем распоряжении, мой любезный сын, остается 100 фунтов стерлингов, которые я готов перевести тебе в любое время.

Твой любящий отец Джонатан Шокли

Родители не желали его огорчать…

Мадам Леру уехала две недели спустя.

Через три месяца гарнизон охватила эпидемия малярии.

6 октября 1777 года

Капитана Адама Шокли тревожило предстоящее сражение.

Полк занимал позицию у местечка Стилуотер, над левым берегом реки Гудзон; справа виднелся поселок Фрименс-Фарм. Напротив, в трехстах ярдах, расположились силы противника – американские мятежники под командованием Горацио Гейтса. В восьми милях за ними лежала Саратога.

Ввиду нерешительности и полной некомпетентности премьер-министра лорда Фредерика Норта и кабинета министров Великобритании план военных действий составил сам король Георг III. Предполагалось, что войска под командованием генерала Уильяма Хау выступят с юга, а полки генерала Джона Бургойна – с севера, из Канады, оттеснив противника к восточному побережью, однако Хау упорно отсиживался в Филадельфии.

– Говорят, он мятежникам сочувствует, – жаловались офицеры.

План разваливался на глазах. Полки, собравшиеся у Стилуотера, напряженно ожидали, что к ним на помощь из Олбани вот-вот подойдут войска под командованием генерала Генри Клинтона и обозы с припасами.

Капитан Шокли оказался здесь по весьма неудачному стечению обстоятельств.

В 1769 году 62-й пехотный полк – точнее, горстка офицеров и 75 солдат, уцелевших после эпидемии малярии, – вернулся в Ирландию за пополнением. Тридцатипятилетний Адам Шокли, которого до сих пор мучили приступы цепкой хвори, ощущал себя стариком. Впрочем, силы его постепенно восстанавливались – он много гулял, ездил верхом и от крепких напитков отказывался. Постепенно малярия отступила, и Адам объявил, что готов снова встать в строй. Спорить с ним не стали – в полку и так недоставало людей, – и он занялся набором рекрутов.

Это оказалось непростым делом: из четырехсот шестидесяти четырех новых рекрутов вскорости дезертировали сто пять.

– На нас, стариках, вся армия держится, – заявил Шокли. – Похоже, как я до лейтенанта дослужился, так лейтенантом и помру.

Действительно, в армии хватало лейтенантов с долгой выслугой лет, прекрасно знающих службу, но не имеющих денег для приобретения капитанского патента.

Неожиданно Шокли получил письмо от Финса Уилсона, теперь занимавшего высокий пост в Ост-Индской компании; к тому же Уилсон водил знакомство с Уорреном Гастингсом, которому прочили пост генерал-губернатора Индии.

…сэр Джордж Форест, узнав, что мы ищем человека смышленого и исполнительного, порекомендовал обратиться к вам. Мистер Гастингс и я, разумеется, тотчас вспомнили о нашем знакомстве после славной битвы при Плесси…

…Не обещаю, что предложенный пост в Ост-Индской компании немедленно превратит вас в набоба, но, смею заверить, вас ожидает достойное вознаграждение за труды…

О поездке в Индию врачи велели забыть.

– Мистер Шокли, тропическая жара подорвала ваше здоровье. В Индии вы долго не протянете. Вам нужен холод – и чем холоднее, тем лучше.

Лейтенант Шокли остался в Ирландии и пристально следил за положением дел в американских колониях. Как и предсказывал Джонатан Шокли, ситуация стремительно ухудшалась. Когда парламент принял Чайный закон, позволивший Ост-Индской компании поставлять в колонии избыточный чай, обложенный дополнительными пошлинами, протесты колонистов переросли в бунт, впоследствии названный «Бостонским чаепитием». Узнав о сражениях при Лексингтоне и Конкорде, лейтенант Шокли обрадовался: вот она, возможность получить капитанский чин. Наверняка в колонии отправят дополнительный контингент войск… Вскоре выяснилось, что армию мятежников возглавили генералы Генри Ли и Горацио Гейтс, к которым присоединился богатый виргинский плантатор по имени Джордж Вашингтон.